— Болван, — сказала она, шлепнув меня по руке.
Невилл просто закатил глаза и приступил к трапезе.
— Гарри, — сказал он, аккуратно прожевывая еду, — ты знал про моих родителей, верно?
— Да, — сказал я, проглотив свой кусочек.
— У нас были целители разума, в том числе три мастера легилименции, которые обследовали их. Я не могу оперировать этим видом магии, но очень хорошо знаком с ним. Не знаю, является ли магия разума наследственной или нет, но почему-то некоторые могут достигнуть в ней определенных высот, а другие просто научиться основам.
— Это генетическая способность.
Я сунул руку в свой сундук за генетическим тестом и передал его Невиллу. Гермиона посмотрела через его плечо и широко раскрыла глаза, когда увидела мои результаты.
— У меня осталось немного зелья и листов теста для вас, ребята. Вы можете забрать их позже.
Гермиона улыбнулась, но Невилл остался серьезным. Он отложил мой тест в сторону.
— Стихийная магия очень могущественна. Заметить изменения разума, сделанные Дамблдором вполне возможно, но вот исправить их без помощи мастера невозможно. Если бы ты попробовал сделать это самостоятельно, то сошел бы с ума. Значит, ты нашел кого-то, кто помог тебе сохранить свою личность и разум. Но если ты проделал всю работу самостоятельно, значит эффект продлится не долго, так сколько ты продержишься, а?
Я глубоко вдохнул. Томас предупреждал меня о Невилле. Его растили волшебники. Учитывая, что стало с его родителями, он может знать многое о магии разума, больше чем мы предполагали. „Если он что-нибудь заподозрит, — сказал он тогда, — поступай, как считаешь нужным (включить Невила в круг осведомленных или нет), но даже в таком случае, не раскрывай ему все наши секреты.”
— Я не знаю, как много я могу тебе сказать.
— А почему не все? — возмутилась Гермиона.
— Прежде чем я покинул Хогвартс, я посоветовался кое с кем…
— С Моуди? — спросила Гермиона.
— Нет, — ответил я. — Он сказал, что если я доверяю вам двоим, то должен поделиться с вами, но это может навлечь на вас беду. Дамблдор пойдет на многое, чтобы превратить меня в свою марионетку. Он чрезвычайно искусен в ментальной магии. Я заметил его манипуляции только потому, что английский не мой родной язык. Когда я медитировал, заметил изменения в своих воспоминаниях. Затем я показал их Моуди, и он рассказал мне, что истинные воспоминания змееуста всегда выражаются парсельтангом, а фальшивые могут быть на любом другом языке. Я получил инструкции от мастера-легиллимента, которые помогли мне разобраться в собственном разуме. Таким образом, я смог самостоятельно привести свои последние воспоминания в порядок, но основная часть восстановительных работ была проделана после третьего задания Турнира.
Гермиона прикрыла рот рукой, а Невилл уставился на меня в шоке.
— О, Цирцея, ты подменил портключ, — пораженно воскликнул Невилл.
— А что мне еще оставалось делать? Дамблдор настойчиво продолжал приглашать меня в свой кабинет, подлавливая меня после занятий. Он вызвался «помочь мне справиться с трудностями». Мой фонд не стал бы платить за услуги мастера-легилимента, потому что мой поверенный Дамблдор является мастером-легилиментом, не говоря уже о том, что он Сопредседатель траста моей матери. Я боялся, что если останусь наедине с Дамблдором, он полностью сотрет мою личность и заменит меня Мальчиком-Который-Выжил. Я был в отчаянии и не знал, что делать.
Эти слова просто вырвались помимо моей воли. Закончив рассказ, я повесил голову. Чьи-то руки обвились вокруг меня. Я застыл, не привыкший к объятиям. Вьющиеся волосы защекотали мне нос. Я поднял руки и прикоснулся к спине Гермионы.
— Я не ненавижу тебя, Гарри. — Через ее плечо, я посмотрел на Невилла. Он был немного бледным, но не злился на меня. Что же, это лучше, чем я ожидал.
— Я не прощу, что ты запугал меня до полусмерти, но у тебя не было выбора, — сказал он, наконец. — Если даже половина того, что ты понял, правда, то лучше уж нашим обществом правит Сам-знаешь-кто, чем директор Дамблдор. Великий Мерлин, я знал, что бабушка не любит Дамблдора. Она обвиняла его в том, что произошло с папой и мамой, и иногда она жаловалась на его политику, но я никогда бы не подумал… Ты торговался с ним, не так ли? Ему от тебя новое тело, тебе от него — целостный разум.
Я мрачно кивнул.
— И нерушимый обет. Истинно пророчество или нет, мы больше не можем убить друг друга.
У Невилла отвисла челюсть.
— Ты не присоединишься к нему, так ведь?
— Не присоединюсь. Я останусь нейтральным. Совершенно нейтральным. Мне, возможно, придется выбрать сторону, когда-нибудь, но не сейчас.
— Сам-знаешь-кто согласился на это? — спросил Невилл, снизив голос до шепота.
— Он был на удивление разумным. Были смягчающие обстоятельства, так что я не знаю, как он относится к кому-либо еще. Хотя, я все же учел вас двоих в нашем договоре. До тех пор, пока вы не выступите против него, он не тронет вас.
— И ты веришь, что Волдеморт сдержит обещание? — взвизгнула Гермиона.
Невилл поджал губы.
— Гермиона, я не говорю, что доверяю Сам-Знаешь-Кому, но задумайся на минуту. Сейчас он поклялся нерушимой клятвой, но когда Гарри отправился с ним на переговоры, он был абсолютно беззащитен. Он имел достаточно возможностей, чтобы убить Гарри, но не сделал этого. Но Дамблдор… Почему ты так ему доверяешь? Ты магглорожденная. Ты открыла для себя волшебный мир только четыре года назад. Дамблдор просто директор твоей школы. Ты знаешь о его репутации и нескольких подвигах, но он не член твоей семьи. Ты не знала его всю жизнь. Ты очень мало знаешь о нем, но доверяешь ему больше, чем своему лучшему другу. Я признаю, некоторые теории Гарри далеки от реальности, но они вполне правдоподобны. Гарри привел несколько очень весомых аргументов. Ты же до сих пор не привела никаких рациональных доводов для их опровержения, так почему?
— Я не знаю, — сказала она. Задумавшись, она смотрела через окно на проплывающий мимо пейзаж. — Гарри, ты не возражаешь, если я позволю Живоглоту погулять? Не волнуйся, я не позволю ему напасть на Дифи.
— Она может позволить меховому шарику свободно гулять, но одно неверное движение, и я его укушу, — зашипела Дифи.
Я передал ее сообщение, чем развеселил Невилла. Гермиона вздохнула и выпустила Живоглота, которого до сих пор прижимала к груди, затем вновь уставилась в окно, продолжая наблюдать за проплывающими за окном полями какой-то фермы. Невилл установил шахматную доску на стуле между нами и показал мне чары прилипания, которые узнал от старшеклассника. Они предотвращали падение шахматных фигур,