Вряд ли тут встречаются дикие опасные магживотные, но таковы традиции. Правила безопасности для спутников — святое.
Мэйналивейн уже освежевал зайца и подготовил кострище. Собственно, камни, имитирующие огонь, у нас были. Но это скорее как запасной вариант, маны они жрали много, а подзаряжать постоянно удовольствие ниже среднего. Потому, хворост также был собран.
Шкурку сразу же запихнул в кольцо. Теперь не выбрасывал подобные вещи, а сдавал в городе за деньги. Чего добру пропадать? А так хоть на дело пойдёт. Кости, кстати, тоже хранились там, как и потроха типа печени и сердца. Всё надеялся, что однажды смогу накормить какого-нибудь зверя. А чего мелочиться, если есть возможность? Избавиться от хлама всегда успеется.
Готовку поручил Арлейну с Этрианом, а сам пошёл поболтать с Мэйном.
— Это плохая идея, — мужчина не выражал никаких эмоций. Он в принципе был скуп на них. Оттого его искренняя слабая улыбка была для меня приятна. А улыбался он только общаясь со мной, и то не всегда. Это не вечно лучезарный Этриан.
— Если ты не хочешь, я не буду заставлять.
— Дело не в том, чего я хочу, — он вздохнул и покачал головой. — И даже не в шрамах как таковых. Как отреагирует твой новый друг, если я открою рот «как варежку»? Как ты выражаешься. Мне уже давно плевать на эмоции других, но стоит смотреть правде в глаза: подобное событие испортит атмосферу в группе.
— Прости, не надо было мне соглашаться принимать их.
— Отчего же? Или из-за меня теперь не будешь общаться с другими эльфами? Это глупо.
— Глупо реагировать на естественные вещи, не представляющие опасности, так, будто это нечто ужасное. Не понимаю я эльфов, — покачал я головой. — Ну неужели я настолько особенный?
— Ещё какой, — он слабо улыбнулся и положил мне ладонь на макушку на пару секунд. Потребовалось много времени, чтобы он наконец начал вести себя рядом со мной естественно, без излишней осторожности.
— Даже не знаю, что лучше, — меня пробило на откровенность. — Быть как все, или отличаться. Смотри на Фисларона, у него повадки истинного принца, не то, что у меня. С одной стороны, жалею, что повязан королевской кровью, а с другой — иначе я бы вряд ли встретил тебя, Арлейна, Этриана. Да и Ширейлин никогда бы не снизошёл до простоэльфина. Интересно, какой бы могла быть моя жизнь…
И тут сам себе язык прикусил. И чего разжаловался? Я тот, кто есть, пусть всё идёт не совсем так, как мне хотелось бы, это всё равно лучше той жизни, которая теперь принадлежит настоящему Адмиру. Это лишь начало моего пути, и так намерен идти своей дорогой, для этого есть все приготовления. За пять лет я обязан прокачаться до флаоса.
Ларгос считался гением, причём от рождения. Его структуру никто искусственно не развивал, в отличии от моей. Он поступил в магическую школу в четырнадцать, имея ранг послушника. Как и полагается, перед выпуском и своим совершеннолетием, стал адептом. Вообще двадцать лет это порог, становление адептом до которого считается признаком гениальности.
То есть, я внезапно превзошёл лучшие результаты, в том числе и самого Ларгоса, став адептом в шестнадцать, а полноценным клоафом в восемнадцать. Нереальный скачок, что тут сказать. Спасибо джунши за «подарочек», который, к слову, я не оплатил, да и не просил, по сути. Возможно, отчасти из-за этого Ларгос так и бесился по моему поводу. Наложились все факторы.
Так и не понял, почему раньше отец скрывал от меня то, что Ларгос гений. Когда задал прямой вопрос, он ушёл от ответа.
Освоение каждого уровня силы занимало у Ларгоса пять лет, для чего работал он над собой плотно. Простоэльфину банально недоступны ресурсы для такого скоростного развития. В двадцать три кронпринц Амрота стал клоафом, в двадцать восемь флаосом, а в тридцать три эклургом. Но дальше за пять лет он смог подняться лишь на одну ступень. Почему так? О-о-о, это отдельная тема.
Отличительная черта эклурга в том, что эльфы начинают неосознанно фонить силой. Это происходит потому, что каждое ядро второго порядка начинает выделять ману. Очень мало, но ядер много, двадцать два, не считая основного. Третьего порядка ещё больше, но они как совсем крошечные бусины и формируются самостоятельно из-за завихрений в общем потоке по нитям. Несут функцию чисто практическую и равноценны нитям, в отличии от основного ядра и второстепенных.
Так вот. Энергия с второстепенных ядер не включается в общий поток по умолчанию, она как «новорождённая», её требуется развивать и направлять. Но это вовсе не значит, что просто всей маны станет больше, чем обычно. Есть куда более серьёзное и специфичное применение этой энергии.
Каждому ядру (их девятнадцать) присваивается стихия, либо определённая стихия привязывается к нескольким ядрам. Благодаря этой хитрости можно манипулировать несколькими стихиями одновременно и совмещать их в сложных для понимания обывателя комбинациях. Как например чёрное пламя, что не обжигает, но сжигает; ледяной огонь; обжигающий лёд. Горячий снег для таких магов не оксюморон.
Трём ядрам в голове стихия не назначается, так как это опасно для жизни и здоровья мага. Может умники и находились, но вряд ли потом хорошо кончали. Побочки могут вылезти как на уровне эклурга, так магистра и архимага. Банально потому что иметь условную зажигалку или гранату в своей голове не лучшая затея. Если что-то пойдёт не так, можно спокойно лишиться конечности или части внутренностей. Даже без сердца маг может прожить сутки, а то и больше, чисто на своей силе воли и навыках. А вот отказаться от головы вряд ли выйдет, сохранив при этом жизнь.
На уровне магистра посторонней маны выделяется так много, что контролировать её становится крайне сложно. Потому такие маги, как мой отец, изолируют себя от общества. Можно справляться артефактами и техниками, чтобы не навредить окружающим, но обязательно необходим «отдых» от подобного. Иначе будет происходить застой маны, что плохо отразится на самом маге.
На своём уровне развития дома магистры назначали каждой стихии «волю». По сути это нечто вроде паттернов поведения, либо запечатанного заклинания не где-то там в камне, а внутри своего тела. Ограничения для количества я не знал, существовали ли они в принципе. И вот