Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы
Sad-dharma-puṇḍarīka-sūtra.
Саддхарма-пундарика сутра.
妙法 蓮華經
Мё: хо: рэнгэ-кё:.
Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы.
Перевод с китайского А.Н. Игнатовича по изданиям: Тайсё синсю дайдзокё (Великое хранилище сутр, заново устроенное в [годы] Тайсё). Токио: Симбумпо сюппан, 1960, т. 9, с. 1–62; Кокуяку Мёхо рэнгэ кё хэй кайкэцу (Переведённая на родной [язык] Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы вместе с "открывающей" и "заключающей" [сутрами]). Киото: Хэйракудзи сётэн, 1957; Хоккэкё (Сутра о Цветке Дхармы). Токио: Иванами сётэн, 3 тт., 1962–1967. Первая русская редакция.
Предисловие
Сутра о Цветке Лотоса Чудесной Дхармы несколько раз переводилась на европейские языки[1], однако сколько-нибудь единых принципов перевода этой сутры, как, впрочем, и других буддийских сутр с китайского языка выработано не было. Я следовал двум принципиально важным методологическим установкам:
1) Перевод на русский язык всех китайских слов, понятных людям, знающим китайские иероглифы[2]. В частности, я переводил на русский язык имена будд, бодхисаттв, богов, если они переведены с санскрита на китайский Кумараджива (например, будда Многочисленные Сокровища, бодхисаттва Всеобъемлющая Мудрость, бодхисаттва Высшие Деяния, бог Свободный, бог Великий Свободный и т. д.). Я решительно не согласен с теми переводчиками буддийских текстов с китайского на западные языки, которые восстанавливают санскритские имена: Добао-фо (яп. Тахо-бу-цу), т. е. будда Многочисленные Сокровища, передаётся как будда Прабхутаратна, Пусянь-пуса (яп. Фугэн-босацу), т. е. бодхисаттва Всеобъемлющая Мудрость, как бодхисаттва Самантабхадра, Шансинпуса (яп. Дзёгё-босацу), т. е. бодхисаттва Высшие Деяния, как бодхисаттва Вишистачаритра и т. д. Такой перевод получается неадекватным и обеднённым, так как для читателя такого перевода Прабхутаратна, Самантабхадра, Вишистачаритра остаются ничего не значащими словами, в то время как читателю иероглифического текста сразу же понятны буквальные значения имён. В свою очередь, я восстанавливаю принятые в русскоязычной индологической литературе санскритские формы слов, если они даются Кумарадживой в транслитерации иероглифами. Например, пуса (яп. босацу), сопо (яп. сяба), боломито (яп. харамитта), пути (яп. бодай), Шицзе (яп. Сякка), Милэ (яп. Мироку), Шэли (яп. Сярихоцу) как "бодхисаттва", "саха", "парамита", "бодхи", "Шакья", "Майтрейя", "Шарипутра" соответственно. Все эти санскритские слова, кроме имён и нескольких общеупотребительных в русскоязычной литературе слов (Будда, бодхисаттва, нирвана и другие) выделяются курсивом, как это сделано в издании перевода Б. Като.
Тем не менее, мне, к большому сожалению, не удалось неукоснительно соблюдать декларируемый принцип. В ряде случаев пришлось не переводить китайские слова, а заменять их соответствующими санскритскими, что вызывалось целым рядом причин: более широким семантическим полем русского эквивалента, его стилистическим несоответствием контексту при непременном условии — достаточно широкой употребляемости в отечественной литературе заменяющего данный русский эквивалент санскритского понятия, т. е. его привычности для глаза и уха читающего на русском языке. Вот два характерных случая такой замены, которые могут оказаться типичными при возрастании числа переводов с китайского языка на русский буддийских текстов.
В Сутре очень часто встречается слово Жулай (яп. Нёрай), досл. "Так Пришедший", одно из главных титулований будд. Использование словосочетания "Так Пришедший" в русском тексте невозможно по стилистическим соображениям и во многих случаях делает перевод неудобочитаемым, поэтому я предпочёл использовать вместо словосочетания "Так Пришедший" санскритское слово Татхагата (кит. Жулай является его прямым эквивалентом), конечно, понимая собственную непоследовательность. Л.И. Меньшиков использовал в переводе "бяньвэней" по Лотосовой Сутре транслитерацию "жулай" (с маленькой буквы), однако мне этот опыт не показался удачным, поскольку китайское "жулай" выглядит в цепочке русских слов ещё более инородным, чам санскритское Татхагата, так как в данном контексте постоянно употребляются другие санскритские слова (будда, бодхисаттва и т. д.).
С аналогичной проблемой я столкнулся при выборе подходящего эквивалента китайскому учжун (яп. госю). Слово Чжун (яп. сю) переводится как "множество", "масса (массы)", "народ", "толпа", "собрание (людей)"[3], но в данном случае имеет специфически буддийское значение, передаваемое в европоязычной буддологической литературе санскритским словом скандха, поэтому я предпочел словосочетание "пять скандх" выражениям "пять множеств", "пять масс" или "пять собраний". Все подобные случаи оговорены в примечаниях.
Наиболее серьёзной проблемой стал выбор наиболее подходящего эквивалента для слова фа (яп. хо). Буквальное значение его "закон", "правило", "установление", но в буддийских текстах оно обозначает понятие дхарма, причём в двух основных его значениях — [1] "Закон", учение (учения) Будды и [2] как категория буддийской философии — некая единичная сущность. В известных нам переводах текста Кумарадживы на английский язык (а эти правила, я думаю, распространяются на все европейские языки) встречаются три варианта выбора эквивалента китайскому фа: [1] Перевод слова фа, если оно употребляется в значении "Закон Будды", и замена его санскритским дхарма, когда оно означает философское понятие. [2] Замена китайского фа санскритским дхарма во всех без исключения случаях (в первом слово дхарма пишется с большой буквы, во втором — с маленькой). [3] Во всех без исключения случаях перевод фа как "закон" (в соответствии с употреблением пишется или с большой, или с маленькой буквы)[4], что, как мне кажется, делает текст недоступным пониманию.
Первоначально я намеревался следовать первому варианту, т. е. или переводить фа словом "Закон", или заменять его санскритским дхарма как устоявшимся в русскоязычной буддологической литературе термином. С другой стороны, я всегда старался переводить ключевые буддийские понятия единообразно, и, с этой точки зрения, было желательно найти один эквивалент, который я увидел в санскритском дхарма (с большой или маленькой буквы в зависимости от значения). Выбрать другой вариант рекомендовал мне и преподобный Д. Тэрасава, монах японского нитирэнистского ордена Ниппондзан Мёходзи.
При унификации эквивалента китайскому фа в пользу слова дхарма встал вопрос о переводе названия Сутры. Ранее я переводил Мяофа ляньхуа цзин словосочетанием Сутра Лотоса Благого Закона. Безусловно, общепринятая версия перевода знаков ляньхуа цзин "Сутра Лотоса" неточна, и мой новый вариант имел вид "Сутра о Цветке Лотоса Благого Закона". Сочетание "Благой Закон", может быть, наиболее удачный эквивалент китайскому мяофа, поскольку стоит в одном ассоциативном ряду с сочетанием "Благая Весть", а проповеди Будды, запечатлённые в Лотосовой сутре во многом функционально сходны с Благой Вестью Христа. При использовании в качестве универсального эквивалента китайскому фа слово дхарма определение "благой" явно с ним не согласовывается, поэтому я заменил его определением "чудесный", тем более, что именно так переводится слово мяо.
Во вторых, я старался не вводить в