Этой осенью Ричмонд был освобожден из заключения в замке Кармартен, хотя и остался в его стенах, вольный приходить и уходить, как ему заблагорассудится. Однако он недолго наслаждался свободой. 1 ноября он умер в возрасте всего двадцати шести лет, вероятно, естественной смертью и, вероятно, во время эпидемии, хотя, возможно, и от ран, полученных прежде, в том же году. В ту пору ходили даже слухи, что он был убит, однако эти измышления не подтверждаются никакими свидетельствами, а на судебном процессе против Герберта, Деверё и Воэнов, состоявшемся несколько месяцев спустя, Ланкастеры не выдвинули против них никаких обвинений в убийстве Ричмонда. Ричмонд был погребен в соседней францисканской церкви в Кармартене; в 1536 году, в царствование его внука, Генриха VIII, его останки и надгробное изваяние перенесли в собор Святого Давида. Геральдические щиты, портрет погребенного, выполненный на латунной пластине, и надписи на саркофаге, которые можно увидеть там сегодня, – копии XIX века, изготовленные по оригиналам.
Пембрук находился при дворе, когда получил весть о смерти брата, и тотчас отправился в Уэльс занять его место и разобрать его дела. Смерть Эдмунда означала, что всю собственность, которой братья владели сообща, теперь унаследует Джаспер, чей ежегодный доход увеличивался, возможно, до полутора тысяч фунтов. Джаспер был честным, достойным человеком, одним из доверенных советников короля, и он осознал, что не может более одновременно поддерживать Йорка и хранить верность королю. Поэтому он предпринял ряд шагов, чтобы порвать с герцогом, и всю свою оставшуюся жизнь посвятил служению дому Ланкастеров, борьбе за его права и упрочение его власти в Уэльсе.
Пембрука заботила судьба тринадцатилетней вдовы Ричмонда. Покойный граф без зазрения совести осуществил физически свой брак со столь юной женой, и теперь Маргарет Бофорт находилась на шестом месяце беременности. Джаспер предложил ей надежное убежище в замке Пембрук и следующие пятьдесят лет будет служить надежным оплотом ей и ее ребенку.
Братья Тюдор пользовались большой любовью и расположением валлийцев, а деяния их увековечили в песнях барды, которые прославили милосердие убитого горем Джаспера, взявшего под свою защиту вдову Эдмунда и его нерожденное дитя и исцелившего раны, нанесенные валлийской земле и ее жителям его безвременной кончиной. Барды выражали чувства своих соотечественников, сравнивая в песнях Уэльс, лишившийся Эдмунда, со страной без правителя, с домом без ложа, с церковью без священника. Валлийцы возлагали на Джаспера большие надежды, и он не обманул их.
28 января 1457 года Маргарет Бофорт родила в замке Пембрук своего «единственного возлюбленного сына». Ребенок графа Ричмонда, родившийся после его смерти, тотчас же после появления на свет получил титул своего отца. Следуя валлийской традиции, Джаспер хотел окрестить его Оуэном в честь деда, но графиня настояла, чтобы его нарекли Генри в честь короля. Никто не мог представить себе, что этот неприметный отпрыск королевского дома однажды станет основателем могущественной династии Тюдоров.
Ко времени рождения Генри Тюдора Маргарет было всего тринадцать, и «она была очень мала ростом», как подчеркнул в проповеди, прочитанной при ее погребении, доктор Джон Фишер. «В самом деле, не чудо ли, что жена, столь малая ростом, вообще способна была произвести на свет дитя?» Ребенок оказался болезненным и тем, что пережил младенчество, был обязан неусыпным заботам своей матери. Первые пять лет жизни он проведет в замке Пембрук под присмотром любящей матери и дяди Джаспера.
В начале 1457 года Пембрук стал искать дружбы с Бэкингемом, и они объединили усилия для защиты своих владений в Валлийской марке, особенно в поместьях Ньюпорт и Брекон, от опустошительных набегов людей из свиты Йорка. В марте Пембрук и Маргарет Бофорт гостили у Бэкингема в имении Гринфилд, возле Ньюпорта, и, возможно, тогда и появился план выдать Маргарет за Генри Стаффорда, младшего сына Бэкингема. Этот брак, заключенный два года спустя, скрепит дружбу между двумя семействами и даст надежный кров молодой вдове, а Пембрук тем временем и далее будет делать все возможное для установления в Южном Уэльсе прочного мира.
Тем временем Англия все более погружалась в хаос. Знатные вельможи стали теперь платить пиратам, чтобы те грабили иностранные корабли. Пиратам и нанимавшим их вельможам это сходило с рук, однако в результате страдали английские купцы, поскольку многие иностранные торговцы отказывались отправлять товары в Англию или требовали за них более высокой платы. Кроме того, в Лондоне вспыхнули беспорядки, жертвой которых пали ломбардские купцы: у многих из них разорили или сожгли дома.
Однако королевский двор по-прежнему пребывал в центральных графствах. Королеву куда более волновало упрочение собственной власти, чем управление страной. В январе она повелела доставить в королевский замок Кенилворт огромный запас оружия и амуниции, а также сместила с поста лорда – верховного казначея Шрусбери, заменив его Уилтширом и одновременно назначив на должность придворного казначея заслужившего дурную славу Томаса Тадденхема. Сам двор тем временем вовлек в сеть коррупции английских шерифов. Не менее шестнадцати шерифов состояли теперь у него на жалованье, словно числились в придворной платежной ведомости. В свою очередь, им полагалось благоволить тем, кто поддерживает партию королевы. Другие шерифы столкнулись с тем, что королевский двор требует у них денег, точно превратившись в рэкетира, который предлагает «защищать» их на своих условиях.
В апреле Пембрук был назначен комендантом замков Абериствит, Кармартен и Каррег-Кеннен вместо Йорка. Он исполнял свои обязанности усердно и успешно, усмирив даже своего старинного противника Гриффита ап Николаса, который еще три отпущенных ему года будет нерушимо хранить верность дому Ланкастеров.
Зимой и весной 1457 года агенты королевы, не жалея сил, выслеживали сэра Уильяма Герберта, который годом ранее осмелился захватить Кармартен и заточить в темницу Ричмонда. Герберт успешно ускользал от ареста всю зиму, совершая набеги на земли Юго-Восточного Уэльса и подрывая власть короля. Когда его наконец схватили, королева приказала бросить его в лондонский Тауэр. Она хотела казнить его вместе с Йорком, поскольку полагала, что Герберт действовал по его наущению, хотя тому не было никаких доказательств. Бэкингем, как всегда, выступая в роли миротворца, убедил ее пощадить ослушников, и Йорка отправили назад в Дублин, дабы он исполнял там должность лорда-наместника Ирландии.
В конце марта 1457 года Герберт и его сообщники предстали перед судом в Херефорде в присутствии короля, королевы, Бэкингема, Шрусбери и, возможно, Пембрука. Хотя все подсудимые были признаны виновными в государственной измене и лишены гражданских и имущественных прав, Герберт в июне получил королевское помилование, а указы о лишении прав остальных ослушников были отменены в феврале 1458 года. Достаточно Герберту было получить прощение, как он переметнулся