Разумеется, Маргарита Анжуйская не собиралась довольствоваться ролью сиделки, – она намеревалась вернуть власть себе и своим сторонникам и положить конец честолюбивым притязаниям Йорка. После поражения при Сент-Олбансе многие ее придворные покинули ее, однако сейчас, рассылая многочисленные письма и послания, она втайне привлекала к себе приверженцев и готовилась к борьбе. Ей присягнули на верность в том числе Генри Бофорт, новый герцог Сомерсет, его брат Эдмунд, Оуэн Тюдор и его сыновья, Ричмонд и Пембрук, лорд – главный судья сэр Джон Фортескью, новый граф Нортумберленд и его родственники, граф Уилтшир, лорд Клиффорд, лорд Грей и зловещий сэр Уильям Тейлбойс, член парламента от Линкольншира, графства, в котором он пользовался весьма пагубным влиянием. За несколько лет до описываемых событий он был заточен в Тауэр и подвергся штрафу за нападение на верховного казначея лорда Кромвеля, затем, в 1451 году, он был приговорен к изгнанию из страны за убийство, но, дерзко бросив вызов закону, остался в Англии. Сейчас он, человек с непоправимо запятнанной репутацией, предлагал свои услуги королеве, и та, отчаянно нуждаясь в поддержке, с радостью приняла их.
12 ноября 1455 года парламент был созван снова, и 17-го или 19-го числа Йорка вновь назначили протектором и защитником королевства с примерно такими же полномочиями, что и прежде, за исключением того, что теперь палата лордов получила право распускать парламент. Йорк и далее вел себя сдержанно, настаивая, чтобы любые его действия предварительно одобрял совет, члены которого должны выбираться палатой лордов, и чтобы «политические решения и управление страной» оставались прерогативой совета.
До конца года Йорк и союзники сосредоточивались на разработке радикальной программы реформ, направленных на установление контроля над королевскими финансами и возвращение коронных земель. Парламент назначил содержание в размере десяти тысяч марок в год принцу Уэльскому, пока он не достигнет возраста восьми лет, когда эту сумму предполагалось увеличить до шестнадцати тысяч марок в год, каковую ренту ему предстояло получать уже до тринадцатого дня рождения. Йорк также добился судебного приказа, отменяющего приговор ланкастерского правительства, которое присудило к изгнанию его управляющего сэра Уильяма Олдхолла.
Как и прежде, Йорк пользовался серьезной поддержкой палаты общин, хотя вельможи предсказуемо воспринимали его реформы не столь восторженно. Двое из его прежних соратников, Ричмонд и Пембрук, не присутствовали на этом заседании парламента, а многие пэры по-прежнему подозревали Йорка в коварстве и злых умыслах. Предполагая, что за его призывами к реформам скрывается некая тайная корысть, они в особенности старались гарантировать права принца Уэльского во время протектората Йорка.
14. Хрупкий мир
В феврале 1456 года Генрих VI прибыл в парламент и сместил Йорка с поста лорда-протектора. По словам Бенета, «на глазах короля герцог оставил свой пост и покинул парламент, не дожидаясь окончания сессии», хотя Генрих, стремясь избежать разрыва, настоял на том, чтобы его кузен сохранил свое место в совете.
Затем король заново утвердил свою власть и повелел внести существенные изменения в принятый Йорком «Акт о возвращении», добавив к нему длинный список исключений. Многие его придворные вздохнули с облегчением, узнав, что земли и деньги, пожалованные им на протяжении долгих лет, все-таки не будут у них отняты. Хотя Йорк и не мог этого одобрить, сторонники Ланкастеров и приверженцы Йорков в течение нескольких следующих месяцев все же сотрудничали в совете и парламенте, причем йоркисты некоторое время сохраняли весьма значительное влияние, а Йорк оставался ведущим голосом в совете. На два последующих года в немалой степени благодаря сдержанности и здравомыслию Бэкингема в стране воцарится хрупкий мир.
Лондон более не сочувствовал дому Ланкастеров; городские купцы не в силах были долее выносить дурное правление Генриха и стремление королевы Маргариты лишить их традиционных привилегий и потому в большинстве выступили в поддержку Йорка. Когда в Лондоне вспыхнул мятеж, королева, пренебрегая тем обстоятельством, что город находится в юрисдикции лорд-мэра, послала усмирять бунтовщиков войска под предводительством Бэкингема и Эксетера, обеспечив их грамотами, уполномочивающими предать зачинщиков мятежа суду. Горожане пришли в ярость от такого нарушения их прав и оказали герцогам сопротивление, силой помешав провести суд. Шквал ожесточенной критики обрушился на королеву, посмевшую покуситься на привилегии горожан, которые они столь отчаянно защищали.
Весной 1456 года Маргарита, столь же ненавидевшая враждебно настроенных лондонцев, сколь и они ее, уехала из столицы вместе с принцем. В апреле она побывала в Татбери, а к концу мая остановилась в Честере. Затем она поселилась в Кенилворте, все это время вербуя мужу сторонников для противодействия йоркистам. Весну и начало лета Генрих пробыл на юге, в компании Пембрука: в июне Пембрук оказался единственным лордом, оставшимся в свите короля в Шине. Генрих стал безусловно полагаться на своего сводного брата и ценить его безоговорочную преданность.
Теперь, когда королева удалилась от двора, король испытывал большее влияние Йорка. 20 апреля Генрих назначил Уорика капитаном Кале, каковую должность Коммин называл «почетнейшей во всем христианском мире», и именно в этом качестве Уорик обретет героическую славу блистательного, храброго полководца и командира. Этим назначением он был обязан Йорку, давно желавшему вознаградить Уорика за его решающую поддержку в битве при Сент-Олбансе, и хотя придворная партия пыталась обеспечить этот пост своему кандидату, молодому Сомерсету, Йорку удалось упредить ее.
Взятие под свой контроль Кале стало для йоркистов большим успехом. Капитан, или губернатор, в этом городе представлял монарха. В принципе, этот пост предполагал военные функции, однако капитан Кале был наделен и немалой судебной властью. Должность капитана Кале была важнейшим воинским чином, который вправе был даровать король, и имела столь исключительное стратегическое значение, что возникает соблазн спросить, а почему в самом деле Генрих VI позволил уговорить себя и пожаловал его Уорику. В будущем Кале послужит йоркистам базой на иностранной территории и обеспечит поддержкой внушительного гарнизона, присягающего на верность прежде всего Уорику. Кроме того, Кале как нельзя более подходил для того, чтобы вторгаться оттуда в Англию или патрулировать пролив Ла-Манш, а в правление йоркистов он, в сущности, сделается цитаделью оппозиции. Поначалу Уорику пришлось привлекать на свою сторону купцов Складской торговой компании, которым принадлежала главенствующая роль в городе и в торговле шерстью, однако, прибегая к финансовым «поощрениям», он достиг своей цели без особых усилий, тем более что купцы испытали немалое облегчение, узнав, что капитаном Кале