После венчания король и королева провели несколько дней в аббатстве Тичфилд, а в архивах Придворной канцелярии отмечается, что аббат и монастырь получили за гостеприимство внушительное вознаграждение. Хронист Джон Кэпгрейв, не устававший восхвалять добродетели Генриха, предсказывал, что «брак этот будет богоугоден и ниспошлет благо королевству, ибо чрез оный на нас снизошли мир и обильные урожаи». Сам же брачный союз, пожалуй, не обещал принести скорые плоды. Генриху было двадцать три года, Маргарите – шестнадцать; их первая брачная ночь едва ли ознаменовалась бурной страстью, так как исповедник короля епископ Эскью предостерегал его от потворства собственным желаниям и «забав» с супругой, наказывая ему «не приближаться к ней» чаще, чем требуется для зачатия наследников. Поскольку Маргарита не родила никаких наследников в течение восьми лет, мы можем заключить, что Генрих принял совет своего исповедника близко к сердцу.
Другие оказались куда более уязвимы для чар его супруги, ведь все источники того времени соглашаются, что Маргарита была очень хороша собой. Шатлен называл ее воплощением «всего, что только есть величественного в представительницах прекрасного пола» и одной из самых красивых женщин в мире. «Воистину, она была очень хороша, так что созерцать ее было наслаждением, и обладала горделивой осанкой». Кроме того, добавлял он, Маргариту отличали утонченные манеры. Один миланский посланник описывал Маргариту как «необычайно прекрасную женщину, хотя и несколько темную». Не вполне ясно, имел ли он в виду ее волосы, очень и очень длинные, или цвет ее лица, однако на сохранившихся иллюстрациях к рукописным книгам она предстает либо белокурой, либо с рыжевато-каштановыми волосами; впрочем, посланник видел ее лично, а художники-иллюстраторы, возможно, нет.
Лучший дошедший до нас портрет Маргариты Анжуйской изображает ее в профиль, по плечи, на медали, отчеканенной в 1463 году Пьетро ди Милано и хранящейся ныне в Музее Виктории и Альберта. Копия его находится в Национальной библиотеке Парижа. На обоих портретах Маргарита предстает с высоко зачесанными волосами и в короне. Запечатленная на этих медалях женщина обнаруживает разительное сходство с благородной дамой, показанной Рене Анжуйским в сцене рыцарского турнира в его иллюминированном манускрипте «Le Livre de Tournois»[24], хранящемся сегодня в Национальной библиотеке Парижа. Эта дама явно занимает весьма высокое положение, поскольку ее окружает целая стайка хорошо одетых барышень-прислужниц, и стоит справа на странице, изучая шлемы участников рыцарского состязания. Может быть, Рене изобразил здесь собственную дочь? Соблазнительно предположить, что так и было.
Маргарита появляется на нескольких иллюстрациях к манускриптам, подлинность которых точно установлена. Самая знаменитая из них – та, на которой Джон Толбот преподносит Маргарите и Генриху VI экземпляр иллюминированной книги поэм и романов; это изображение относится к 1450–1453 годам и хранится в Британской библиотеке, в составе Коллекции рукописей, принадлежавших королю Георгу III. Существует также весьма затейливая и не вполне достоверная миниатюра, на которой запечатлено венчание Маргариты и Генриха; она также находится в Британской библиотеке, в составе Старой королевской коллекции рукописей; кроме того, Маргарита и Генрих показаны коленопреклоненными перед алтарем в часовне Итонского колледжа на чудесном рисунке из рукописи «Полихроникона» Ранульфа Хигдена, хранящейся сейчас в библиотеке Итонского колледжа. А еще Маргарита, уже не столь юная, в черном капюшоне, за молитвой, предстает на иллюстрации к манускрипту, принадлежавшему Почтенной компании меховщиков лондонского Сити: ее гильдии, носившей в ту пору название «Братства Успения Богородицы», Маргарита покровительствовала, а ее изделия постоянно приобретала.
В Ламбетском дворце можно увидеть резные фигуры Генриха и Маргариты, выполненные в XV веке. Скульптурная голова, якобы изображающая Маргариту, размещена на консоли при входе в приходскую церковь городка Хенли-ин-Арден; рельефные головы Маргариты и Генриха украшают отлитый пятьсот лет тому назад колокол, который некогда был установлен в аббатстве Валле-Круцис в Северном Уэльсе, а впоследствии перенесен в церковь местечка Грейт-Несс в Шропшире. В церкви соседней деревни Роквордайн сохранилось резное кресло, декорированное сценой из жизни королевы Маргариты, а именно тем знаменитым эпизодом войн Алой и Белой розы, когда Маргарита не устрашилась нападения разбойника. И наконец, в церкви ордена францисканцев-миноритов во французском Анже есть витраж, на котором Маргарита показана коленопреклоненной за молитвой, но это лишь выполненная в XVIII веке копия оригинала XV века.
Мать и бабушка Маргариты были сильными, одаренными женщинами, и Маргарита во многих отношениях их напоминала. Она была умна, смела и обладала немалой силой характера, которую проявляла еще в юности. Шарль, герцог Орлеанский, придерживался мнения, что «эта женщина превосходила всех прочих как своей красотой, так и острым умом и была наделена храбростью и стойкостью, которые пристали бы не только женщине, но и мужчине». Она была талантлива и отважна, однако также унаследовала гордыню и высокомерие своих предков и могла быть чрезмерно властной, безжалостной, деспотичной, вспыльчивой и импульсивной. Она отличалась раздражительностью, а ее перемены настроения часто сердили ее современников-мужчин, которые жаловались, что она то и дело меняет свое мнение, что она ненадежна и непостоянна, «как флюгер». Она могла проявлять мстительность, готовность немедля отплатить за малейшее пренебрежение или обиду, и потому с нею лучше было не шутить.
Родным языком Маргариты был французский, однако она быстро заговорила по-английски, с обычной своей энергией взявшись за эту задачу и вскоре изучив язык своей второй родины. Она была литературно образована и особенно любила сочинения Боккаччо, которые своим легкомыслием являли разительный контраст благочестивым богословским трактатам, составлявшим обычное чтение ее мужа.
Маргарита быстро сделалась доминирующим началом в их браке. Она обладала энергией, напором и решительностью, которых хватило бы на двоих, и Генрих принял ее опеку без всяких возражений; в конце концов, он с младенчества привык подчиняться людям с сильным характером, а Маргарита принадлежала к числу именно таких. Блэкмен говорит, что Генрих «соблюдал свои брачные обеты свято и нерушимо, даже в разлуке со своей леди», каковые разлуки «выдавались иногда очень долгими» по воле обстоятельств. А «когда они пребывали вместе, он неизменно обращался со своей леди благопристойно, с достоинством и степенною важностью, и никак иначе». Он был щедрым супругом и изо всех сил стремился сделать все, чтобы Маргарита ни в чем не нуждалась. Видимо, она прониклась к нему теплыми, искренними чувствами, а в письмах величала его «мой лорд, внушающий благоговейный