17 марта герцог Орлеанский отправился вместе с англичанами в Пуасси, расположенный на границе с Нормандией, откуда Йорк по реке проводил их в Руан, английскую столицу во Франции. На следующий день Маргарита прибыла в Понтуаз и дважды присутствовала на парадных обедах, устроенных Йорком; между тридцатитрехлетним герцогом и пятнадцатилетней королевой явно сложились теплые отношения, и ничто не предвещало смертельной вражды, которая впоследствии будет разделять их.
Парламент проголосовал за выделение 5 тысяч 129 фунтов 2 шиллингов и 5 пенсов (5129,12 фунта), чтобы привезти молодую королеву домой в Англию, а совет отправил за нею флот из пятидесяти шести кораблей. Неудивительно, что эти расходы превзошли имеющиеся средства примерно на пятьсот фунтов. 3 апреля королева со своей свитой прибыла в Арфлёр, откуда вдоль побережья отправились в Шербур, где их ждал английский флот.
Перед их отплытием Саффолк изо всех сил пытался подготовить Маргариту к ее будущей роли и объяснить ей, в чем именно она будет заключаться. Впрочем, его весьма заботило, что у Маргариты не было ни гроша за душой. Генрих VI, может быть, и соглашался взять в жены бесприданницу, но в Англии уже раздавались жалобы на то, что Рене, несмотря на все свои громкие титулы, «слишком беден, чтобы с почетом отправить свою дочь к ее супругу, королю». Глостер открыто посетовал на отсутствие у Маргариты приданого и обвинил парламент в том, что он избрал «королеву, за которой не дают и десяти марок».
Рене обеспечил дочь неким подобием той доли приданого, которую, по обычаю, составляли платье, посуда и личные вещи. Один меховщик предоставил ему сто двадцать белых шкурок для отделки одеяний, а один купец из Анжера снабдил одиннадцатью локтями лиловой и малиновой златотканой парчи по тридцать крон за локоть, да еще добавил тысячу маленьких кусочков меха. Но этим ее приданое, в общем-то, и исчерпывалось. Перед отплытием из Франции Маргарите пришлось заложить герцогине Сомерсет несколько предметов серебряной посуды, чтобы заплатить корабельщикам, которые доставят ее в Англию; потом она была вынуждена купить в Руане дешевую подержанную посуду взамен отданной в залог. Однако она, по крайней мере, везла с собой многочисленную свиту, ведь ее двор и почетный эскорт включали в себя пять баронов и баронесс, которым платили по 4 шиллинга 6 пенсов (0,225 фунта) в день, семнадцать рыцарей, каждый из которых получал по 2 шиллинга 6 пенсов (0,125 фунта) в день, шестьдесят пять оруженосцев с ежедневным жалованьем по 18 пенсов (0,075 фунта) каждому и сто семьдесят четыре лакея, которым причиталось по 6 пенсов (0,025 фунта) в день, а также еще не менее тысячи двухсот человек, включая стражей-телохранителей и носильщиков.
Плавание выдалось ужасным: на море бушевал шторм, и Маргарита в течение всего переезда в Англию непрерывно страдала от качки. 9 сентября ее корабль, «Удалец Джон», пристал к берегу в Портчестере, в графстве Гемпшир, однако королеву никто не встретил, ибо ее появление стало неожиданностью для жителей города. Извещенные о ее прибытии мэр и другие столпы общества поспешили разостлать на берегу ковры, а огромные толпы тем временем стекались к гавани, чтобы поприветствовать ее, но Маргарита была столь измучена, что не могла сойти с корабля, и Саффолку пришлось на руках отнести ее на берег. Одеяния ее, по словам собравшихся местных сановников, обратились в лохмотья. Герцог перенес ее в близлежащий дом какого-то бедняка, где она потеряла сознание, и позднее ее доставили в местный монастырь, дабы привести в чувство. Впрочем, на следующий день она пришла в себя настолько, что смогла продолжить торжественное плавание на гребном судне в Саутгемптон, где с палубы двух галер ее приветствовал духовой музыкой оркестр из семерых генуэзских трубачей. К этому времени Саффолка столь взволновало отсутствие у Маргариты приличного гардероба, что он тотчас же призвал лондонскую портниху Маргарет Чемберлен, дабы та сшила королеве приличествующие ее статусу одеяния.
Генрих не мог дождаться невесты. Миланский посланник замечает, что он облачился в платье оруженосца
и доставил ей письмо, присланное, как он сообщил ей, королем Англии. Пока королева читала письмо, король внимательно ее разглядывал, утверждая, что за этим занятием любую женщину можно хорошенько рассмотреть, а королева так и не догадалась, кто перед нею, ибо была поглощена чтением и даже не подняла глаз на короля в платье оруженосца, который все это время стоял на коленях. После того как он ушел, Саффолк спросил у нее: «Ваше величество, каков показался вам оруженосец, что доставил сие послание?» – на что королева ответствовала: «Я его не заметила». Саффолк же произнес: «Ваше величество, человек в платье оруженосца был не кто иной, как его величество король Англии». И королева пришла в великую досаду оттого, что не узнала монарха, да еще и заставила его стоять на коленях. После этого король написал ей, и они возрадовались своему предстоящему союзу.
Впрочем, их встречу еще раз пришлось отложить, потому что вскоре после прибытия в Саутгемптон Маргарита опять занемогла и была доставлена для лечения в еще одну обитель. Генрих писал лорду-канцлеру: «Наша дражайшая и возлюбленнейшая супруга королева пока мучима недугом из-за выпавших ей на долю тягот морского путешествия, вследствие коих она была поражена лихорадкой, и оттого мы не можем собственной персоной отметить праздник святого Георгия в нашем Виндзорском замке». К счастью, через несколько дней Маргарита пришла в себя и, выздоравливая, обсуждала приданое с портнихой. Тем временем король пожаловал пожизненную ренту в размере двадцати одной марки капитану корабля «Удалец Джон» за то, что тот «благополучно доставил нашу дорогую супругу в Англию».
8. Маргаритка, нежный цветок
Несмотря на все свои усилия, Генриху не удалось найти достаточно денег, чтобы оплатить свою свадьбу. Он заложил драгоценности короны, но затем понял, что они нужны ему для венчания, и вынужден был вместо этого заложить часть своих личных драгоценностей и серебряной посуды, чтобы их выкупить.
23 апреля 1445 года Генрих VI сочетался браком с «благороднейшей леди Маргаритой» на скромной церемонии в аббатстве премонстрантов в гэмпширском Тичфилде. «Его преподобие Уильям Эскью, епископ Солсбери и