К слову, о Сакраархе. Его благословений мне так и не удалось испытать на себе. Всё это время, как и до него, я не ощущал его руки в своей жизни. Мне через многое пришлось пройти, в большинстве случаев буквально перешагнуть через себя. Но никакого озарения свыше или знамения, о чём говорилось в Священной Белой Книге, мне так и не было дано, как будто бы владыка позабыл о нас. Или его вообще не существовало.
Прошло много времени. Я уже достаточно обжился тут и привык ко всем трудностям этой жизни. Мой город был уже достаточно возведён: множество деревянных изб, где проживали простые люди, просторные деревянные казармы для нас, лерадов, и большая каменная ратуша-собор, где проживал и вёл свою мессу наш улфурук. Чародеи покинули нас, а вот жителей постоянно прибавлялось. И новые дома для них возводились уже простыми силами. Я побольше узнал о нашем мире. Не считая эту уродливую пустошь, вокруг которой возводилась наша империя, этот мир идеально подходил для того, чтобы здесь проживали все мы. И даже нет животных, хотя, казалось бы, все условия для них тут были. За то на одну проблему меньше. Что это за пустыня такая, пока что не удалось понять, но с ней связано великое множество всевозможных жутких россказней. Якобы это место облюбовало какое-то зло, и гнетущий морок над ним кружит, не подпуская к себе никого. Говорят, будто бы из центра этой пустыни приходят какие-то чудовища, чтобы убивать людей, но доблестные стражи постоянно отражают их нападения. Также замечено, что медленно, однако в то же самое время верно эта самая пустыня расширяет свои владения, тщась, наверное, в конце концов, похоронить под собой весь этот мир. Но моя деревня находилась далеко от этого места, так что все эти треволнения меня совсем не касались. Но неизвестно, почему, однако мне очень сильно хотелось пустить свой меч и свой щит на благое дело, сразиться с неведомыми чудищами. А потому я изредка наведывался к улфуруку, чтобы попросить его переселить меня в деревню поближе к этой зловещей пустыне, но всякий раз получал отказ, потому что был нужен тут. Я всегда мирился с этим решением, но всё же надежды не терял на то, что когда-нибудь мне выпадет честь сразиться с врагами Святой Империи. И этот день настал. Правда, ждать его пришлось очень долго.
Время от времени в мою деревню приходили новые люди. В большинстве случаев это были семьи. А изредка – новый сатларм. Так, примерно за год (к новому летоисчислению я так и не смог привыкнуть) стражников у нас было достаточно, чтобы образовался второй орден. Я всё так и остался в Сминающей поступи. Но теперь сузилась площадь, которую мне нужно было оберегать, а, следовательно, уменьшилась и нагрузка. А ещё позднее наш орден наполнился настолько, что мы теперь выходили в патруль через два дня и две ночи, как это было в прежнем мире. Я снова взялся за старые дела: напиваться в тавернах, соблазнять девушек, а после этого приходить в ратушу-храм и замаливать свои грехи перед улфуруком. И снова мой порочный круг замкнулся. Сколько лет так прошло, я не знаю. Но всё это время я ни на миг не забывал о том, что где-то там, на юго-западе, располагается зловещая пустыня, в которой обитает жуткое лихо, и оно насылает на близлежащие города своих чудищ. И я не потерял желания прибыть туда, чтобы воевать плечом к плечу со всеми моими соратниками за благополучие этого мира. А во хмелю так вовсе я считал себя непобедимым героем и сочинял такие небылицы, что вся эта пустыня со своими жуткими обитателями – ничто по сравнению с владыками-саткарами, мастерами-хахормес и бессмертными личами, которых я побеждал в своих прошлых странствиях. Уже все вокруг были наслышаны о моей силе. А потому, когда в наш городок прибыл гонец с известием о том, что объявлен сбор смелых сатлармов, готовых поддержать воинство, идущее в поход против лиха в пустыне, все знали, кто уж точно не откажется от этого. И в утреннюю пору, когда я ещё нежился в объятьях очередной девушки, ко мне в дверь постучали. Но я был настолько отягощён сонливостью и хмелем, что не обратил на это внимания, и только когда стук стал невыносим, я соизволил подняться с кровати и предстать перед тем, кто жаждал со мной поговорить. Это был Латими́л, тот, кто патрулировал город после меня. Он справился о моём самочувствии, а после передал распоряжение улфурука о том, что ожидает меня как можно скорее у себя. Я пообещал, что постараюсь привести себя в порядок в ближайшее время.
Улфурук не стал отчитывать меня, даже несмотря на то, что я сумел собраться с силами только лишь к полудню. Более того, с его слов он надеялся, что я вообще не приду. Ну, раз уж я тут, он спросил меня, готов ли я с новым рассветом отправиться в Ди́линволь, где как раз таки и объявлен сбор. Без тени сомнений, без каких-либо раздумий отвечал я, что да, мой меч уже давно готов испить вражеской крови, а щит жаждет того, чтобы об него сломали свои когти богомерзкие твари. Увидев мой воинственный настрой, улфурук, наверное, побоялся угасить его, ведь было видно, что он хотел добавить к моим словам какие-то свои предупреждения, но остановил сам себя, тяжко выдохнул и сказал, что завтра с рассветом от южных врат нашего городка будет отбывать обоз в соседнюю деревню. Извозчик подбросит меня до нужного места.
Было ли моё решение принято наспех? Вполне. Потому что, стоило мне только вернуться домой, как весь мой праведный запал куда-то подевался. Во мне вдруг пробудилась какая-то неуверенность. Я же ведь никогда не сражался по-настоящему. А вдруг я погибну? Что тогда? Кажется, такие слова не подходят верующему человеку. Если я иду исполнять волю владыки, то есть ли причины бояться? Да, здесь и сейчас мой образ жизни дал о себе знать. Я всю свою жизнь был плотским человеком, не взращивал свою веру. Даже то, как я искуплял свои грехи, показывало, насколько сильно я погряз в нечестии. Мне нужно было возносить искренние молитвы Сакраарху, мне нужно было вдумчиво читать Священную Белую Книгу, мне нужно было не покупать прощение, а зарабатывать его. Но я ничего этого не делал. И вот теперь расхлёбываю последствия своего невежественного образа