Не успел я нескольких шагов сделать, как утомление не просто вернулось ко мне, но даже усилилось. Мысли спутались в такой тугой комок, что мне стало трудно удерживать равновесие, а идея всё-таки прилечь и поспать теперь уже не казалась опасной. Чуть-чуть пройдя по Ильтавиланэ, я совсем выбился из сил. Мысли в одно мгновение куда-то подевались, и я поспешил прилечь к одной и придорожных берёз.
Но не успел я как следует расслабиться, тут же всю округу огласил дикий рёв. Да такой жуткий, что даже сравнить не с чем. Я в тот же миг пришёл в себя, откуда-то появились дополнительные силы, так что я всем своим сознанием был там. Затаившись, я сидел, привалившийся к дереву, и трепетал перед тем чудищем, которое смогло издать такой жуткий вопль. Да, вот так просто можно напугать ничтожного далра. Только недавно я настроился на то, чтобы предать своего врага мучениям, а сейчас вот он, шастает где-то в роще, так что я даже слышал его громоздкие шаги, а я сижу, пребывая в трепете и не способный что-либо поделать с этим. Причём самым необычным было то, что до этого не было никакого даже намёка на то, что оно где-то там, позади меня. Оно, словно морок, что окружает меня повсюду, появилось из ниоткуда. И каждый его шаг был громче предыдущего. Он приближался – это было понятно. С той же лёгкостью, с какой поверил я в живых эльфов и арлису, я сейчас верил в то, что и эта зверюга, это чудовище было самым настоящим, не выдуманным. И оно рыщет именно в поисках меня. И я сидел, надеясь на то, что оно пройдёт мимо. Но в тот миг, как его рёв послышался совсем близко, я не стерпел. Словно пружина, мои ноги подбросили меня вверх, а потом я помчался по Ильтавиланэ дальше. Но вот только чудовище каким-то непонятным образом оказалось передо мной.
Оно было громоздким и высоким. Во мраке Мордалали было невозможно как-то ещё разглядеть его. Нугундр-переросток? Так нет же. Это чудо природы ходит в раскоряку. Дикий шурай? Но почему без шерсти? Гадать можно было очень долго. Но одно можно было сказать точно – два зловещих зелёных глаза вперились в меня сверху вниз и словно поработили меня. Я стоял и ничего не мог поделать. А звенящая тишина только лишь продлевала мой ступор. Однако я пришёл в себя, как только с его стороны послышался злобный рык. Чуть тихий, но оттого не менее пугающий. Волна неприятного холода зародилась в моём сердце и пробежалась по всему телу, приводя в чувство каждую часть меня. И, когда разум ожил, я додумался призвать соланлия, чтобы разглядеть этого исполина.
Как только это произошло, чудовище в тот же миг растворилось, как будто бы и не было его. Впереди лишь виднелась Фильфаланэ, вокруг – мёртвые деревья, и тишина. Что-то здесь непонятное творится, как будто бы остатки силы властелина кошмаров витали вокруг, воплощая мои грёзы и разбивая их, а также создавая видения ужасов, что истаивают от прикосновения к свету, ведь магия кошмаров произрастает из магии теней. Обдумав всё это, как следует, я отозвал соланлия, чтобы продолжить путешествие. Но стоило мне только это сделать, как существо тут же вернулось. Страх кольнул моё сознание. Но, что было самым странным, так это ощущение, ощущение того, что тварь, стоящая передо мной, настоящая. Как чародей и довольно сильный чародей, я был способен распознавать безобидные иллюзии. Но сейчас, глядя на громадину, что воздвиглась передо мной, я не мог сказать, что здесь какая-то уловка, чтобы заставить меня поверить в творящийся ужас. Или, если это всё же была какая-то иллюзия, то довольно искусная, умеющая обмануть не только зрение, но и чувства.
Но вот, оно появилось передо мной, и… И ничего не делает. В смысле, оно не нападает на меня, а лишь стоит и смотрит, изредка извлекая свой утробный рык и переминаясь с ноги на ногу. Я смотрел на него, оно смотрело на меня. И всё-таки где-то в глубине моего сознания остался страх. И этот страх не позволял мне подумать, чтобы подойти к нему и прикоснуться с целью узнать, что это за существо такое. Всё, до чего я додумался, так это вновь призвать соланлия и пойти дальше.
И вот, мы стоим на Фильфаланэ. Всё, как всегда, но только мёртвое: слева – Таласаланский лес, уводящий в Теоссир, впереди – Далармиэлия, справа – храм богини-матери и Силиайские водопады. О, Сетамилис, это словосочетание «Силиайские водопады»… Оно всегда вызывает во мне какой-то восторженный трепет, ведь это чудесное место, где в шуме падающей воды мы слышим голоса друг друга. Туда приходят влюблённые пары, чтобы заключить брак. Это место всегда обвеяно аурой любви и мира. Что там было теперь, можно лишь догадываться. Но я не стал этого делать, не стал гадать, как исказились водопады под действием этой гнусной тьмы. Я просто пошёл туда.
Раньше дорога, ведущая в то место, была наполнена жизнью. Подобно Ильтавиланэ, сосны, стоящие справа, и клёны, расположенные слева, не переставая шумели, как говорила Аиэйя, постоянно споря друг с другом на разные темы. Иногда сосны кидались в клёны своими шишками. А, если попасть в самый разгар их споров, то шишка может угодить даже в тебя. Это не больно, даже забавно. Здесь всегда ходили влюблённые пары: одни возвращались, переполненные счастья, другие, наоборот, шли туда, предвкушая всё величие. Но теперь это всё осталось в моих воспоминаниях. Смерть поставила свою жирнючую точку в их непрекращающихся спорах, так что здесь больше нет шелеста. Гибель разрушила семьи, будущие и настоящие, оставив от них только лишь упоминания в виде мёртвых тел. Но, что было ещё более отвратительным, мертвецы лежали порознь, как будто бы перед наступлением гнусной смерти все эти семьи распались. Ведь обычно супруги горой стоят друг за друга. Здесь же как словно они бежали, кто куда, совершенно позабыв о безопасности своего возлюбленного или своей возлюбленной. И желание идти путём этим поспешно меркло во мне. Если же только лишь на подступи к водопадам творится такое безобразие, то что можно сказать о самой воде?