Он сделал паузу, разглядывая меня так, словно видел впервые.
— К тому же, в моем видении она была… счастлива. Счастлива так, как я не видел её уже много лет. После смерти матери, — его голос дрогнул, но он быстро взял себя в руки, — Рита словно закрылась в коконе долга и ответственности. А рядом с вами… она снова стала живой.
Шейх почтительно склонил голову:
— Клянусь, что буду охранять вашу дочь, как свою собственную. Мой дом станет её домом, мои люди — её защитниками.
— Я ценю ваше обещание, — кивнул граф. — Но я знаю свою дочь. Она прекрасно позаботится о себе сама. — Он слабо улыбнулся. — Маргарита унаследовала лучшие качества нашего рода. Она говорит на семи языках, включая арабский. Её знания истории и культуры Востока могут оказаться бесценными в вашем путешествии. А её Покров Совы… — он на мгновение умолк, — она управляет им даже лучше, чем я в её возрасте.
— Нам нужно связаться с Ритой и Серым, — сказал я. — Они сейчас в Академии и ничего не знают о наших планах. И ещё Филя. Он тоже должен поехать с нами.
— Филипп Ветрогонов? — уточнил граф, и я заметил, как по его лицу пробежала тень беспокойства. — Буквально за десять минут до вашего прибытия мои люди сообщили, что в особняке Пахомова происходит какое-то волнение. Возможно, это связано с вашим другом.
— Что вы имеете в виду? — я подался вперёд.
— Один из моих агентов, наблюдающий за домом Пахомова, передал, что видел яркую вспышку золотистого света — характерную для Покрова Орла, — и какая-то фигура вылетела из окна особняка. Если это ваш друг, есть шанс, что ему удалось сбежать.
— Будем надеяться, что он жив и на свободе, — сказал я, стараясь скрыть тревогу. — В любом случае, мы должны найти его. Если он действительно сбежал от Пахомова, Ворон Петербурга не оставит его в покое.
— Согласен, — кивнул граф. — Тем больше причин действовать быстро. Если ваш друг свободен, возможно, он уже направляется в Академию.
— Что касается ваших друзей, — граф поднял руку, и серебристое свечение окутало его пальцы. Мерцающий силуэт совы материализовался на его ладони — маленький, не больше воробья, из чистой серебряной энергии.
Граф наклонился к крошечной птице и что-то прошептал. Серебристая сова взмахнула призрачными крыльями, покружилась над его ладонью и затем растворилась в воздухе, оставив после себя лишь легкое мерцание.
— Я отправил сообщение Маргарите, — сказал граф. — Её Покров почувствует зов. Сова доставит не только мои слова, но и часть моих намерений, моего понимания ситуации. Это более… интимный способ общения, чем простая записка.
— И она согласится? — спросил я с сомнением.
— Согласится? — граф Давыдов искренне рассмеялся. — Мой дорогой Вольский, я борюсь с её стремлением к приключениям с самого детства. Вы представляете, каково было растить ребенка, который в восемь лет сбежал из дома, чтобы «исследовать древние руны», а в двенадцать пытался тайком проникнуть на заседание Совета Двенадцати?
Лицо графа вновь приобрело то выражение холодной решимости, которое заставляло вздрагивать даже опытных придворных.
— При этом я ожидаю регулярных отчетов о местонахождении и состоянии моей дочери, — его голос стал жёстче. — И если возникнет серьезная угроза её безопасности, она немедленно вернётся в Россию. Это не просьба — это моё условие.
— Даю вам слово рода Аль-Нахар, — шейх почтительно склонил голову. — Госпожа Давыдова будет находиться под моей личной защитой, как если бы речь шла о моей собственной дочери.
— Хорошо. — Продолжил граф. — Чтобы обеспечить вам безопасное пересечение границы, я передам вам дипломатические документы и письма с императорской печатью. Корабль под торговым флагом Российской Империи будет ждать вас завтра на рассвете у Южного причала. Мой личный экипаж доставит вас до порта.
Граф задумчиво постучал пальцами по краю стола.
— Должен вас предупредить: Пахомов давно держит под контролем значительную часть портовой зоны. После сегодняшнего проникновения в его особняк он непременно усилит наблюдение за всеми выездами из города. К утру его люди будут проверять каждое судно, покидающее гавань.
Я обдумал ситуацию, мысленно прокручивая возможные сценарии.
— Значит, самый уязвимый момент — переход от экипажа до корабля, — заключил я. — Именно там нас могут перехватить. А значит, надо действовать быстро и решительно. Каждый час промедления увеличивает шанс провала нашей операции.
— Совершенно верно, — кивнул шейх. — Нужно начинать приготовления немедленно. — Он обратился к своему помощнику: — Абдул, организуй всё необходимое для отъезда. И проследи за подготовкой отвлекающего манёвра.
— Будет исполнено, господин, — Абдул поклонился и бесшумно вышел.
Граф Давыдов достал из внутреннего кармана изящную серебряную шкатулку. Открыв её, он извлек пакет с документами, скрепленными императорской печатью.
— Эти бумаги предоставят вам дипломатический иммунитет, — он передал документы мне. — Храните их при себе. При задержании или проверке они обеспечат вам беспрепятственный проезд через любые посты и кордоны.
Граф замолчал на мгновение, словно взвешивая, стоит ли говорить то, что вертелось у него на языке. Затем он расправил плечи и глубоко вздохнул, принимая решение.
— И последнее, Вольский…
Он посмотрел мне прямо в глаза, и этот взгляд заставил меня внутренне подобраться. В серебристой глубине его радужек я увидел нечто, что можно было истолковать как предвидение — тревожное, но неизбежное.
— Берегите мою дочь. И себя тоже.
Его голос снизился до едва слышного шепота:
— Мой Покров редко ошибается в предсказаниях… и он показывает, что вы оба сыграете ключевую роль в грядущих событиях.
Я смотрел в эти глаза, наделенные даром видеть сквозь завесу времени, и чувствовал, как по спине пробегает холодок. Не от страха — от осознания, что отступать уже поздно. Судьба, до этого момента казавшаяся чем-то расплывчатым и далеким, вдруг обрела вес и форму. Она стояла прямо передо мной, протягивая руку и требуя следовать за ней.
И я был готов принять этот вызов.
Глава 20
В порт!
Я осторожно провел пальцами по потрепанной обложке древнего Реликта, прежде чем убрать его во внутренний карман дорожного плаща. Чертов артефакт, за которым гоняются влиятельнейшие люди Петербурга, теперь всегда будет при мне. От этой книженции слишком многое зависит.
Сердце колотилось, как бешеное. Не от страха, нет, скорее от предвкушения. Через несколько часов я пошлю к черту эти стены, слышавшие достаточно занудных лекций и студенческих клятв. А дальше? Дальше — настоящая жизнь, настоящие приключения и настоящая, мать ее, магия. С большой, так сказать, буквы «М».
Покров внутри меня отозвался на эти мысли, окутывая кожу легкой голубоватой дымкой. С тех пор как я соединил страницы с книгой, эта зараза словно обрела собственную волю — то затихала, то вспыхивала ярче, будто живое существо, пробуждающееся после долгой спячки. Иногда я слышал тихий шепот Александра Вольского, доносящийся из ниоткуда. Причем, я все никак не мог понять, он шепчет «получи силу» или «ты сведешь меня в могилу». С дикцией у предка была какая-то проблема.
Я забросил в сумку последнюю рубашку и посмотрел на часы. До рассвета оставалось всего ничего. На пристани нас будет ждать корабль, а за морем — таинственная Аравия, древние библиотеки и, возможно, ключ к усмирению моего взбесившегося Покрова. А, ну да, еще умирающий пацан, чью жизнь я должен каким-то образом спасти.
Меня до сих пор забавляло, насколько легко друзья согласились сорваться со мной на край света. Рита, услышав о путешествии, лишь скептически подняла бровь и начала составлять список книг для изучения арабской культуры, словно я позвал ее на скучную лекцию, а не в опасное путешествие. Серый просто пожал плечами и отправился паковать вещи — этого здоровяка вообще сложно чем-то пронять, особенно после того случая, когда он голыми руками скрутил заколдованного медведя в Зимнем саду. Весь Питер тогда знатно охренел.