— Вы говорите о политике, — заметил я, — а я думал, речь идет о спасении умирающего ребёнка.
— Это две стороны одной монеты, — мягко улыбнулся граф. — Исцеление наследника рода Аль-Нахар будет не только актом милосердия, но и дальновидным политическим шагом. Вы укрепите позиции дружественного нам клана и, соответственно, влияние России в регионе.
Граф подошёл ближе и положил руку мне на плечо:
— История вашего Покрова и спасение сына шейха важны не только для вас лично. Они имеют значение для нашей страны. — Он сделал паузу. — Император будет лично проинформирован о вашей… услуге.
В этих словах прозвучало ясное обещание. Заручиться благосклонностью самого Императора — это не просто восстановление статуса и репутации. Это возможность вернуть былое величие роду Вольских после стольких лет забвения.
— Не беспокойтесь о нынешнем финансовом положении шейха, — добавил граф, словно прочитав мои мысли. — Для человека его положения и связей временная потеря состояния — лишь небольшое неудобство. С его влиянием в регионе и торговыми контактами Мурад восстановит свое богатство за год-два. Главное, что у него есть нечто более ценное, чем золото — доверие правящих домов, уважение кланов и обширная сеть союзников по всему Востоку.
Граф сделал короткий, но выразительный жест рукой:
— В нашем мире, Вольский, настоящая валюта — это влияние и связи. А у клана Аль-Нахар их в избытке.
— Помимо всего прочего, — продолжил граф, видя мои сомнения, — это даст вам уникальную возможность изучить свой Покров под защитой тех, кто не желает его уничтожить, как Корнилов.
Я заметил, что вокруг глаз графа Давыдова все это время мерцало едва заметное серебристое свечение — он использовал свой Покров Совы. Граф не упускал ни единого слова, ни единого жеста шейха, и тот факт, что разговор продолжался, говорил сам за себя — история Аль-Нахара выдерживала проверку.
Осознав, что и мои слова тоже проверяются на искренность, я немного напрягся, но быстро взял себя в руки. Мне было нечего скрывать — по крайней мере, в этом разговоре. Я взглянул на шейха, который молча наблюдал за нашим разговором.
— Вы гарантируете мою безопасность? — спросил я у графа.
— Насколько это в моих силах, — серьезно ответил Давыдов. — Политический вес моего рода и позиция в Совете позволяют многое, но не всё. Однако я могу с уверенностью сказать, что в Аравии, под защитой клана Аль-Нахар, вы будете в большей безопасности, чем здесь, в Петербурге, где за вами охотятся и Корнилов, и Пахомов.
Воздух в Синем кабинете стал тяжелым от напряжения, пока значимость слов графа оседала в моем сознании. Я сделал медленный глоток чая, позволяя теплой жидкости утихомирить беспокойные мысли.
— Вы говорите о безопасности, — произнес я наконец, переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Но каждая влиятельная фигура, проявившая интерес к моему Покрову, имела скрытые мотивы. — Я подался вперед. — Почему клан Аль-Нахар должен быть исключением, после исцеления вашего сына?
Глаза шейха встретились с моими, не отводя взгляда.
— Потому что в отличие от Корнилова или Пахомова, я стремлюсь к спасении жизни, а не получении силы, — тихо сказал он. — После исцеления моего сына вас будут почитать как спасителя нашей семьи, а не держать как пленника или инструмент обретения власти.
Я повернул страницы в своей руке, ощущая их древнюю текстуру, наблюдая, как голубой свет пульсирует в ритме с моим сердцебиением. Эти страницы представляли не просто знания, но, возможно, мой единственный шанс понять странную силу, которая долгое время ограничивала мои возможности.
— Если соглашусь, — осторожно сказал я, — что конкретно от меня потребуется?
Шейх подался вперед, его выражение стало искренним.
— Мой сын находится в нашем семейном поместье за пределами Аравийской столицы. Мы отправимся туда немедленно. С полностью восстановленным Реликтом вы попытаетесь использовать свой Покров для его исцеления согласно инструкциям, содержащимся внутри. — Он указал на страницы. — Согласно древним текстам, первозданный Покров Зверя обладал целительными свойствами, утраченными после разделения на двенадцать классических Покровов. Он мог исправлять искажения в магической сущности человека.
— А если это не сработает? — спросил я, и вопрос тяжело повис в воздухе.
— Тогда мы хотя бы попытаемся, — ответил шейх, его голос был наполнен эмоциями. — И вы все равно будете свободны вернуться в Россию с любыми знаниями, которые получите. Более того, я могу предоставить вам материалы, которые собрал за все эти годы. Кто знает, может вы найдете среди них что-нибудь полезное.
Я взглянул на графа Давыдова, пытаясь прочитать его мысли. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение.
— У вас благородная душа, Вольский, — сказал граф, пристально глядя на меня своими серебрящимися глазами. — Несмотря на все ваши выходки и репутацию смутьяна.
Я усмехнулся, вспоминая все те случаи, когда доводил профессоров до белого каления своими выходками. Под этим взглядом я чувствовал себя как на допросе — даже малейшее колебание не укрылось бы от внимания графа. Его Покров буквально просвечивал насквозь, выявляя любую ложь или сомнение.
— Не преувеличивайте, граф. Я просто хочу разобраться в своем Покрове. А помочь умирающему мальчику… — я посмотрел на портрет сына шейха, — … это просто правильный поступок.
Шейх с надеждой смотрел на меня, ожидая моего окончательного решения.
— Я согласен, — сказал я наконец, протягивая руку. — Но мне нужны мои друзья. Рита и Серый должны поехать со мной. Я не могу отправиться без них.
Лицо графа оставалось невозмутимым, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на… облегчение? Это было странно. Я ожидал сопротивления, возмущения, категорического отказа отпустить единственную дочь в потенциально опасное путешествие. Но вместо этого он лишь слегка кивнул, словно ожидал этих слов.
— Вы удивлены, господин Вольский? — на губах графа появилась легкая улыбка. — Думали, я буду возражать против того, чтобы моя дочь отправилась в далекую Аравию?
Я не стал скрывать своего удивления:
— Если честно — да. На вашем месте я бы точно возражал. Рита — ваша единственная наследница. Почему вы так спокойно соглашаетесь?
Граф Давыдов обменялся быстрым взглядом с шейхом.
— Прошлой ночью я использовал Пророческое Видение, — произнес он тихо, и я почувствовал, как по спине пробежал холодок.
Шейх подался вперед, его глаза расширились от удивления.
— Вы… — он выглядел потрясенным. — Ради этой ситуации?
Пророческое Видение — редчайшая, почти легендарная способность Покрова Совы, доступная лишь единицам магов в каждом поколении. Она позволяла заглянуть в будущее, но требовала колоссальных затрат магической энергии. После её использования Покров мага истощался настолько, что на полное восстановление уходил почти год. Тот факт, что граф прибег к этой способности, говорил о чрезвычайной важности происходящего.
— Да, — кивнул граф. — События последних дней… слишком много совпадений, слишком много знаков. Совет расколот, Корнилов что-то замышляет, а в центре всего этого — молодой человек с древним Покровом. — Он пристально посмотрел на меня. — Я должен был узнать, что происходит.
— И что вы увидели? — спросил я, затаив дыхание.
Граф Давыдов на мгновение прикрыл глаза, словно воскрешая в памяти картины будущего.
— Я видел вас четверых, — медленно произнес он. — Вас, Вольский, мою дочь и ваших верных друзей — Сероволка и Ветрогонова. Вы стояли под чужими звездами, в песках далекой страны, перед чем-то, что меняет саму природу Покровов. — Он открыл глаза. — Ваши судьбы переплетены в этом путешествии. И от его исхода зависит… многое.
— Но разве это не опасно для Риты? — я все еще не понимал его готовности отпустить дочь.
— Опасно, — кивнул граф. — Но еще опаснее противиться судьбе. Если Маргарите предназначено пойти по этому пути, то мое вмешательство ей только навредит.