— И пиво тоже! — довольно бесцеремонно прервал его Ланс.
— Что да, то да, — не стал спорить трагерец, сникая то резкого ответа. Плечи его опустились, а брови, напротив, полезли вверх.
— Прошу простить меня, пран Уго, — альт Грегор попытался слегка исправиться за совершенно беспочвенный гнев, обрушившийся на человека, который заслуживал его, вполне возможно, в наименьшей степени. — Я устал. Хочу немедленно подняться к себе в комнату.
— О, да! Конечно! Вы нам нужны завтра утром здоровым и отдохнувшим! — Ямочки на щеках толстяка заиграли с новой силой, не уступая яркостью солнечным «зайчикам». — Если что потребуется, только позовите. Мы за вас горы своротим!
— Не премину воспользоваться предложением, — поклонился Ланс, не зная — злиться ему или смеяться. — А где мой друг Регнар?
— Ещё не возвращался, — смущённо пожал плечами Уго.
«Это следовало предполагать, — подумал Ланс. — Устаёт он не меньше моего, а сторонится шумных и весёлых компаний — больше. Решил, видно, прийти в гостиницу, когда все уже разбредутся по комнатам».
— Наверное, решил погулять, — словно подслушав его мысли, добавил трагерец.
— Я тоже так думаю. Ну, что ж… Увидимся с ним завтра. Боюсь, что к тому времени, как Регнар вернётся, у буду уже спать.
— Приказать, чтобы вам ужин принесли в комнату?
— Вы меня очень обяжете, пран Уго, — Ланс ещё раз поклонился, из-под ресниц наблюдая, как улыбка толстяка приобретает совершенно непредсказуемый размеры. Впрочем, величина щёк позволяла Уго и не такое. — Теперь вынужден откланяться. До завтра.
Переступив порог комнаты, менестрель первым делом стянул через голову перевязь, сбросил камзол и закатал рукава рубахи. Долго с наслаждением плескал в лицо прохладной водой из умывальника. В «Гневе Святого Ягена» всем постояльцем своевременно наливали чистую воду и вешали на крючок чистое полотенце. Наконец, решив, что соль от морских брызг, пороховая копоть и пыль смыты, Ланс Разулся, отправил сапоги-мучители в угол и вытянулся на кровати поверх покрывала, шевеля пальцами ног. Каждое движение доставляло восторг.
Скоро и ужин принесут.
Что там Уго говорил? Жареное мясо, земляные яблоки, оливки в остром маринаде? Наверняка к ним причитается свежевыпеченный хлеб или масляные лепёшки, посыпанные кунжутными семечками. Иногда Ланс жалел, что решил отказаться от вина — от трагерскх вин отказываться грешно, — но дело того стоило. Когда у порога война, не время пьянствовать. Тем более, что он очень хорошо знал нравы менестрелей — попробуй их потом собери, чтобы плыть в форт, если вечером они знатно погуляли. Все упражнения пошли бы коту под хвост. Поэтому яства он запивал отваром из яблок и груш. Благо, осенью этого добра в Трагере хоть отбавляй. Хозяин «Гнева Святого Ягена» добавлял туда немного сушёных корочек лимонов и получалось просто превосходно — не в каждом Высоком Доме Аркайла такие напитки к столу подают.
От мыслей о еде в животе и менестреля заурчало, он уже подумывал было выглянуть в коридор и покричать, чтобы ужин несли быстрее, но тут дверь распахнулась.
Вместо прислуги на пороге с горделивым видом стояла Ита.
Сегодня она собрала волосы в толстую косу и закрутила на макушке в тугой узел, прибавляя себе и без того не маленького роста. Зато, нельзя не признать, такая причёска, вкупе с серьгами из тонких золотых цепочек, которые раскачивались при каждом шаге, очень удлиняла шею, добавляя образу танцовщицы красоты и загадочности. Обычно Ита одевалась по кринтийскому обычаю — тёмная юбка, белая сорочка с какой-нибудь яркой вышивкой и полосатые гетры. Но сегодня явилась в платье, цвета которого Ланс не распознал в полумраке, с длинными рукавами, отороченными кружевами. По подолу извивались диковинные растения с полураспустившимися бутонами. Очевидно, работа заморских мастериц, ведь в Ите текла половина тер-веризской крови. Рыжие волосы и светлая кожа достались ей от матери, а синие глаза и любовь к буэльринку — от отца, воина из Клана Ворона.
Менестрель поспешно вскочил с кровати.
— Прости, я не обут, — развёл он руками. — Не ждал гостей.
— Воспитанные праны для начал здороваются, — чуть скривилась Ита.
Они редко виделись в последнее время. Подготовка трагерских магов-музыкантов отбирала у Ланса все силы, он не выбирался в гости к знакомым, а те тоже не баловали его посещениями. Ну, разве что капитан Васко заглянул несколько раз, да и то по делу — узнавал как идут занятия, есть ли успех. А что поделать? Держава готовилась к войне, а большинство пранов, с которыми Ланс имел счастье сохранять приятельские отношения, служили либо в армии, либо во флоте. Нельзя сказать, что Ланс сильно уж страдал из-за недостатка общения с Итой. Всякий раз при виде её он испытывал странное чувство — смесь сожаления и стыда. Ведь когда-то, давным-давно, будучи с ней, он ощущал себя счастливым. Или думал, что он счастлив — не всё ли равно? А потом в одночасье потерял всё. Из-за чего? Из-за боязни потерять свободу, скорее всего. Неужели, свобода так много значит для него? Но почему тогда много раз в жизни Ланс совершенно добровольно вступал в армию или в вольную Роту, не задумываясь, что служба — прежде всего, дисциплина, выполнение определённых правил, подчинение командирам. Даже сейчас он нырнул, как головой в омут, в службу, надейясь отстоять независимость Трагеры перед лицом браккарсокго вторжения. И не чувствует мучений. Может быть, он боялся потерять свободу только в тех случаях, когда речь заходила о женщинах?
— Добрый вечер, Ита, — поклонился он, понимая, что проявлять галантность, стоя босиком на полу, смешно, но деваться некуда. — Рад тебя видеть!
— Я тоже рада, — кивнула она. — Иначе не пришла бы.
Пока менестрель пытался сообразить, что же она имела в виду, танцовщица поставила на стол корзинку, которую держала в левой руке.
— Ты бы светильники зажёг, что ли?
— Светильники зажёг?
— Во имя Сонны Великомученицы! Ты шуток не понимаешь?
— Видимо, твои шутки острее моей шпаги, — пожал плечами Ланс. — Что зажечь-то?
— Да хоть свечи, хоть коптилки… Что