Так что же произошло в королевских покоях?
Первый раз сердце прана Никилла ёкнуло при виде распластавшихся в коридоре тел стражников. Три человека лежали у подножья лестницы. Чёрные сюркоты с серебряным шитьём и гербом, изображавшим толстомордого кота, распахнувшего пасть с длинными клыками. У каждого перерезано горло — раны неотличимы друг от друга. Чувствовалась рука мастера.
— Почему не подняли тревогу? — Обрушился Никилл на сопровождающего сержанта. — Как подпустили?
— Не могу знать! — пожал тот плечами, растерянный и несчастный, несмотря на бравый боевой вид.
— Совсем службу завалили! За что жалование получают… — проворчал сыщик, наклоняясь над ближайшим телом.
Цепкий взгляд тут же обнаружил розоватую мелкую пыль, больше похожую на пудру на усах и щеках мёртвого стражника. Никилл потянулся потрогать пальцем, но отдёрнул руку. Если его догадка верна, то лучше держаться подальше. Пыльца королевской орхидеи с Голлоана. Снадобье редкое и стоящее больших денег. До сих пор он только читал о нём в алхимических книгах. Попав на кожу человека, она вызывала головокружение и рвоту, а угоди в рот, нос или глаза, приводила в состояние, близкое к сильному опьянению. Причём мгновенно. Применить пыльцу мог только опытный и отлично подготовленный наёмный убийца.
— Тысяча болотных демонов… — прошипел пран Никилл.
Теперь стало ясно, почему его вызвали так внезапно и бесцеремонно. Похоже, случилось худшее, что можно ожидать. И хотя надежда ещё теплилась в душе главы тайного сыска, огонёк этот напоминал свечу, зажжённую посреди ледяных пустошей к северу от Карросских гор. Он трепетал и грозил растаять без следа.
— Веди дальше!
На верху лестницы их встречали стражники со шпагами наголо. Они ёжились и озирались по сторонам, чувствуя себя неуютно. Убитые гвардейцы лежали рядком под стенкой. Должно быть, их убрали с дороги, чтобы не прыгать со ступенек через трупы. Трентий справа, кажется племянник первого министра — Жаме альт Горм из Дома Синей Лошади. Да, нехорошо как-то всё получается. И главное, один к одному.
Лейтенант Ихан альт Норт из Дома Пёстрого Кота ждал тут же. Коренастый, длиннорукий, из-под чёрного берета с алым пером свисают засаленные наполовину седые пряди — ветерану всегда было наплевать, как он выглядит. Остроконечная бородка подстрижена криво, один ус длиннее другого. Зато он один встретил прана Никилла прямым и внимательным взглядом.
— Что там? — Сыскарь мотнул головой в сторону опочивальни его величества, уже догадываясь, какой ответ услышит.
— Эх… — махнул рукой лейтенант.
— Что, так всё плохо?
— Совсем плохо. — Ихан покосился на подчинённых. — Я никого из молокососов не пускаю.
— Пойдём, посмотрим?
— Пойдём.
Уже на третьей ступеньке пран Никилл спохватился.
— А этих-то как убили?
— Стрелки в шее у каждого, — отвечал Ихан. — Похоже на колючки, только ядовитые колючки, иначе бы у них лица не синели и глаза кровью не наливались бы.
— Отравленные колючки… Как, думаешь, воткнули?
— Из трубки плюнули, скорее всего. Вплотную подойти они не дали бы, молодые, но с опытом. Метать колючку не получится — лёгкая. В арбалет тоже не зарядишь. Остаётся только трубка.
Никилл сосредоточенно смотрел под ноги, продолжая мысленно восстанавливать картину чудовищного нападения.
— А как ты думаешь, с какой скоростью колючки выплёвывать нужно, чтобы четверых гвардейцев убить, а они и тревогу поднять не успели?
— Кто умеет, тот быстро плюёт.
— Настолько быстро? Или у наёмных убийц уже в ходу многоствольные трубки? Эдакие свирели…
— Первый раз слышу, — покачал головой лейтенант.
— Я тоже. — Пран Никилл болтал со спутником не потому, что рассчитывал на толковый совет от стражника — вояка он, конечно, хоть куда, но соображалка, как и у всех отчаянных бойцов, ограничена. Просто главный сыщик Унсалы таким образом излагал свою версию событий и искал подтверждений домыслов и логических построений у себя же. Он так привык. — Знаю, что в Кевинале пытались сделать двуствольные аркебузы.
— Слышал. Они оказались слишком тяжёлыми.
— Но духовая трубка легче аркебузы, не так ли?
— А прицеливаться? Тут нужна точность.
— Да, нужна точность. И ещё какая! Значит, что получается?
— Что получается?
— Что убийц было двое.
— Тысяча демонов! — Охнул лейтенант. — И одна старая беззубая ведьма.
— Ведьмы там не было.
— Да я не об этом.
— А о чём?
— Сейчас покажу.
За разговором Никилл и не заметил, что они преодолели лестницу и казались в малых покоях перед опочивальней. Тер-веризцев здесь не оказалось. Ни живых, ни покойных. Следовательно, у Ронжара сегодня ночевала любовница из именитого Дома. Убийца знал, как правильно выбрать время и всё рассчитал. Вместо телохранителей стояли подчинённые лейтенанту альт Норту. Четверо. Со взведёнными и заряженными абалетами.
— Юбочников не было? — На всякий случай поинтересовался Никилл.
— Отпущены, — ответил Ихан.
Что ж, король сам вырыл себе могилу. Каждого человека можно подловить. Одного на жадности, другого на мотовстве. Кого-то на жестокосердии, а кого-то на излишней мягкотелости. Ронжара поймали на крючок похоти. Не его первого и не его последнего. В этом крылась некая глубокая философская сентенция, высказать которую прямо сейчас Никилл затруднялся. Да и нужно ли стараться?
Он просто толкнул двери в опочивальню.
Внутри горели свечи. Вряд ли король кувыркался с очередной любовницей при столь ярком освещении. Скорее всего, это лейтенант распорядился принести побольше огня.
Король Ронжар не сдался без боя. Да и трудно ожидать иного от прана, любившего жизнь во всех её проявлениях, отличавшегося телесной крепостью и здоровым рассудком. Балдахин на кровати был сорван и лежал в углу бесформенной грудой. На белоснежном покрывале бесстыдно распласталась женщина — последнее увлечение короля. В полном смысле слова последнее. Никто не озаботился прикрыть её наготу. Судя по ярким губам, пышной груди и золотым локонам — баронесса Одетт из Дома Чёрной Жабы. Судя по струйке крови, стекающей из уголка рта, мёртвая.
Может, и к лучшему, подумалось прану Никиллу. Дом Чёрной Жабы — один из Высоких Домов Унсалы — полностью оправдывал поговорку, в которой простолюдины упоминали его герб: «Жаба задавила». Теперь можно будет тело баронессы Одетт нарядить в шёлковое платье, валяющееся тут же, у кровати, тайно вынести из дворца и сбросить в сточную канаву, а найти — к великому удивлению и негодованию всех верноподданных унсальцев и гостей столицы — завтра