— Может, это был выживший с Базы-2? — спросил Девятый.
— Не понимаю, как, — сказал я.
— Мы должны это проверить.
— Да. Мы должны точно знать, что это было.
Мы быстро пробирались через джунгли, и растения пропускали нас. И вскоре мы нашли другую поляну, а на ней — ещё один бронескафандр. Один безмолвный, пустой скафандр. Стальная броня со следами воздействия агрессивной атмосферы, а на открытой груди красовался трафаретный номер: 32. Мы с Девятым остановились, чтобы рассмотреть его с безопасного расстояния.
— Это старая модель, — сказал я. — Полагаю, он мог прибыть с Базы-2.
— Но ты видел, как что-то двигалось, — сказал Девятый. — Эта штука не двигалась уже целую вечность.
Мы осторожно шагнули вперёд и заглянули внутрь бронескафандра. Проводка и пустевшие трубки; множество живых и цветущих цветов. Расцветающих дикими психоделическими красками.
— Это… становится очень странным, — сказал Девятый. — Неужели обитатель скафандра… превратился в цветы?
— Сомневаюсь, — ответил я. — Он открыл свой скафандр и покинул его, как и Третий. Каким-то образом они оставили свои скафандры и отправились… куда-то ещё. Вот только на Абаддоне человеку нет места. Я медленно повернулся кругом, изучая джунгли. — Скажи мне, Девятый, что не так с окружающей обстановкой?
— Растения безмолвствуют, — ответил Девятый. — Ничто не нападало на нас с тех пор, как мы оставили остальных, чтобы последовать за номером Три.
— Может, они больше не голодны, — сказал я. — После Третьего.
— У меня никогда не возникало ощущения, что они хотят нас съесть, — сказал Девятый. Убить и не более. Они хотели, чтобы нас не было. Он резко посмотрел на меня. — Мы ушли. Мы покинули поляну. Мы должны вернуться! Всё это может быть отвлекающим маневром, чтобы заманить нас подальше, пока они будут атаковать оборудование!
Мы помчались обратно по проходу. Растения не перегородили его. Девятый держал наготове автоматы, а я — огнемёт, но они нам не понадобились. Растения просто смотрели, как мы проходим мимо, склоняясь и покачивая на ветру разноцветными головами.
И когда мы наконец ворвались обратно на поляну, всё было так же, как мы оставили. Трое учёных всё ещё работали с оборудованием для терраформирования, а остальные терпеливо патрулировали периметр.
Они все оглянулись, когда мы выскочили обратно на поляну, и потребовали рассказать, где мы были и что случилось с Третьим. Но мы с Девятым были слишком заняты, оглядываясь на джунгли. Растения снова взбесились и рвались вперёд изо всех сил, отчаянно пытаясь добраться до нас и убить. В конце концов я просто сказал: Растения забрали Третьего. А Девятый вообще ничего не сказал.
Мы вернулись к охране периметра. И потянулся долгий тяжёлый день.
Каким-то образом мы все дожили до конца смены. Смертельно уставшие и измотанные после того, как целый день боролись с растениями, но живые. По периметру лежали разорванные, изрешечённые пулями и изъеденные пламенем ошмётки растений, некоторые из них ещё дёргались. У нас кончились боеприпасы и разрядились энергоячейки, и мы вынуждены были сражаться с джунглями с помощью грубой силы. Броня делала всю тяжёлую работу, но мы всё равно должны были работать с бронёй. Настоящая усталость наступала от постоянной концентрации, потому что нельзя было расслабляться, нельзя было терять бдительность даже на мгновение. Иначе можно закончить как Третий.
Мы все искали в кроваво-красном небе транспортный корабль задолго до того, как он должен был появиться, а когда он наконец приземлился, мы тут же бросили работу и отправились на базу. Я оглянулся, когда уже собирался подняться на борт, но растения снова затихли. Они буйствовали только тогда, когда мы были рядом, реагируя на нас.
Я думал об этом всю дорогу до Базы-3.
Мы молча сидели в два ряда, лицом друг к другу, надежно пристёгнутые. Мы не разговаривали. Я сообщил о гибели Третьего Командиру базы. Не то чтобы он был слишком удивлён или расстроен…
После того как мы приземлились и начали расходиться по каютам, мне пришло в голову спросить одного из учёных, — Четвёртого, сколько времени, по его мнению, потребуется для завершения сборки оборудования для терраформирования.
— Если мы не получим масштабной помощи, — сказал он, то пройдёт три года, а может, и четыре. Я попытался представить себе годы, подобные тому дню, который мы только что пережили, но не смог. Годы непрерывной борьбы с врагом, который никогда не сдастся? Может быть, Капитан был прав. Может, это и есть Ад?
В своей личной каюте, лежа на кровати на боку, чтобы следить за трубками и кабелями — чтобы они не перепутались, я снова вспомнил о катастрофе.
Мы летели над Радужным водопадом, моя Алиса и я, в нашем старом аэрокаре. Мы ссорились. Тогда мы постоянно ссорились. Мы были так сильно влюблены друг в друга, но это длилось недолго. Вот почему я разбил машину. Я совершенно сознательно влетел на ней в склон горы на полной скорости. Элис кричала, я плакал. Я хотел убить нас, потому что она сказала, что уйдёт от меня, а я не мог смириться с мыслью, что буду жить без неё. Я разбил аэрокар, и она погибла, а я выжил. Они спасли меня, ублюдки. А потом они облачили меня в бронескафандр и навсегда вбили в мою голову её голос. Я не мог жить без неё, а теперь не мог жить с ней. Потому что это были воспоминания того периода, когда она всё ещё любила меня. Она не помнила аварии. Она не помнила ссор или того, что разлюбила меня. Она думала, что мы всё ещё счастливы вместе, потому что так и было, когда она сдала депозит памяти. Она всё ещё думала, что мы любим друг друга, а у меня не хватало духу рассказать ей.
Они дали её мне по доброте душевной, но каждое доброе слово, сказанное ею, было мучением.
На следующий день на транспортном корабле я рассказал Капитану о старом, пустом скафандре, который мы нашли.
— Я не должен говорить об этом, — произнёс голос Капитана. — Но вы всё равно откопаете это в старых записях, если я не скажу. Экипаж Базы-2 состоял в основном из людей в бронескафандрах. Как и вы. Их начальники были обычными людьми, но они оставались внутри Базы. Только люди в бронескафандрах выходили на Абаддон для работы. И некоторые из них… научились любить этот мир. Этот ненавистный, уродливый мир. Они решили, что больше не хотят сражаться. Они просто вошли в джунгли и открыли свои скафандры.
— Но… что случилось с телами? — спросил я. — Их съели растения?
— Нет никаких свидетельств того, что здешние растения являются плотоядными, — ответил