Джубили, высокая, светловолосая и почти невозможно грациозная, обычно сидела, сгорбившись, за кухонным столом, вцепившись в большую кружку с чёрным кофе промышленной крепости, как потерпевший кораблекрушение моряк в спасательный круг.
На её кружке была надпись: “Я Богиня, поклоняйся мне, как положено, или у тебя будут неприятности”. Она мрачно смотрела на Питера поверх края своей кружки, как будто каждый его весёлый момент был преднамеренным нападением на её хрупкие утренние нервы.
— Это должно быть незаконно — быть таким весёлым и бодрым по утрам, — объявила она, обращаясь ни к кому конкретно. Это неестественно. И я не могу поверить, что ты всё ещё готовишь это: “Смерть от холестерина” каждое утро. Подобные вещи должны быть подробно прописаны в брачном свидетельстве. Я отсюда слышу, как сужаются твои артерии, просто от соседства с таким изобилием нездоровой пищи.
— Начни день с вызова, вот что я всегда говорю, — сказал Питер. Если я смогу пережить это, то смогу пережить всё. Кто-нибудь из наших нынешних Гостей присоединится к нам за завтраком?
— Сомневаюсь. Ли выходит только по ночам, а Джонни — подросток, а значит, он даже не знает, на что похоже это время суток. Слушай, а можно нам включить другую трансляцию? Что-нибудь менее… восторженное?
Музыка тут же оборвалась. — Я слышал-о это! — сказало радио. Сегодня день шестидесятых! Потому что это то, что мне нравится. В те времена была настоящая музыка — песни, от которых волосы вставали дыбом, мелодии, которые застревали у тебя в голове независимо от того, хотел ты этого или нет. И нет, я не играю Coldplay, так что перестаньте спрашивать. Хотите послушать попурри из Monkees?
— Помнишь, что случилось с тостером? — угрожающе спросила Джубили.
Наступила пауза. — Я принимаю заявки, — наконец произнес-ло радио.
— Включи что-нибудь успокаивающее, — сказал Питер. Для тех из нас, чьи тела уже на ногах, а разум ещё официально не присоединился.
— Радио заиграло: Grieg’s Peer Gynt, а Питер весело нагружал свою тарелку всякой вредной всячиной. Он аккуратно поставил её на стол и улыбнулся Джубили.
— Ты уверена, что я не могу соблазнить тебя хотя бы кусочком этого вкусненького жареного лакомства, Принцесса?
Джубили вздрогнула.
— Я бы предпочла вводить горячий жир прямо в вены. Принеси мне молока, милый.
Питер подошел к холодильнику.
— Сегодня у тебя обезжиренный или полуобезжиренный день?
— Дай мне настоящего. У меня такое чувство, что это будет один из тех дней.
Питер открыл дверцу холодильника, и оттуда высунулась длинная зелёная бородавчатая рука, протягивающая бутылку молока. Питер принял бутылку, стараясь не задеть ни один из бугристых шишковатых пальцев.
— Спасибо, Уолтер, — сказал он.
— Приветствую, — раздался глубокий голос зелёного и бородавчатого из глубин холодильника. Вы не могли бы убавить температуру ещё чуть-чуть, а?
— Ещё ниже, и с них будут свисать сосульки… — сказал Питер.
Раздался смех бородавчатого. — Вот так, угу, угу, мне это нравится, ух, ух.
. *.
Никаких семидесятых! — завопил-о радио.
Питер решительно закрыл дверцу холодильника и вернулся к Джубили за кухонный стол. Он передал ей молоко и сел за стол, а потом стал есть, пока она наливала, а потом пила, а из радио доносились нежные нотки — Solveig’s Song. Всё было очень цивилизованно.
Питер оглянулся на холодильник. Как долго Уолтер живёт здесь, Принцесса?
— Он был здесь задолго до нашего прибытия, — сказала Джубили. Согласно записям Дома, Уолтер утверждает, что является беженцем от марсианского ледяного народа, сослан на Землю за религиозную ересь и публичные оскорбления. Он уже много лет не покидал холодильник. Предположительно потому, что боится глобального потепления; я же думаю, что он просто более чем обычно страдает агорафобией.
Два маленьких мохнатых существа влетели через внутреннюю дверь и на скорости носились по кухне, возбуждённо перекрикиваясь друг с другом на повышенных тонах, гоняясь за ярко раскрашенным прыгающим мячиком. Они пронеслись под кухонным столом с такой скоростью, что Питер и Джубили едва успели убрать ноги с их пути — просто два маленьких волосатых пятна-шек.
— Эй! — сказала Джубили, изо всех сил стараясь казаться раздражённой, но не в силах сдержать нежность в голосе. Никакой беготни в Доме! И никаких игр в мяч на кухне.
Два маленьких мохнатых существа резко остановились, оказалось, что они едва достигают трёх футов в высоту, причём большая часть их тел покрыта мехом. Два широко расставленных глаза виновато моргали из области головы, а мяч подпрыгивал между ними.
— Я не против, — сказал Мяч. Правда. Мне это очень нравится.
— Тогда отправляйся наслаждаться этим где-нибудь в другом месте, — сказал Питер. Мне нужно успеть позавтракать, и я не хочу, чтобы мне мешали сосредоточиться. Моё пищеварение — тонко сбалансированная штука, чудо природы.
— И не лезьте в кабинет, — сказала Джубили. Помните, если устроите там погром, за это заплатят ваши предки.
— Мы будем осторожны! — произнёс высокий писклявый голос откуда-то из-под меха.
Ярко раскрашенный мячик вылетел из кухни, сопровождаемый возбужденно голосящими волосатыми существами. На кухне царил благословенный покой: Питер и Джубили завтракали в привычной обстановке и наслаждались обществом друг друга. За открытым окном пели птицы, изредка доносился шум транспорта, и казалось, что всё в мире хорошо. В конце концов Питер решил, что завтрак ему уже приелся, и встал, чтобы соскрести последние остатки с тарелки в раковину.
Которая закричала: — Накорми меня! Накорми меня, Сеймур! Пока Питер не пригрозил засунуть в неё чайную ложку. Он с привычной тщательностью вымыл тарелки и столовые приборы, разложил их сушиться и неторопливо потянулся.
— Впереди длинный день, Принцесса, — наконец сказал Питер. Мне нужно починить систему горячего водоснабжения, прочистить водосточные трубы, заправить все кровати и разобраться с бельём. Я должен подправить защитные чары периметра, перезарядить чары в ночном саду, убрать за горгульями и обновить радугу. Я должен подстричь лужайки и сгрести листья.
— А Мне предстоит много всего.
Питер рассмеялся. — Хорошо, Принцесса. Ты выиграла. Хочешь поменяться?
— Каждому своё, милый. Будь добр, вымой мою кружку.
— От чего умер твой последний раб?
— От того, что не вымыл мою кружку как следует. Будь мил, а потом будут объятия.
— Ооо… Потные объятия?
— В такую погоду — почти наверняка.
И на этом всё должно было закончиться. Просто начался ещё один день в пограничном Доме. Но тут… раздался звонок — от входной двери. Громкий, зловещий звонок. Питер и Джубили посмотрели друг на друга.
— Я никого не жду, — сказала Джубили. А ты?
— Нет, — сказал Питер. И я не жду.
В дверь снова позвонили, очень настойчиво. Один из тех: “Я не собираюсь уходить, так что нет