Кроме того, если разобраться, проектор Буджум был просто ещё одним пистолетом. За эти годы он сделал так много пистолетов. Но они не были идеальными, потому что семья продолжала возвращаться к нему, требуя, чтобы он придумал новые. Больше, лучше, проще… Оружейник кисло фыркнул. Раньше идеи приходили к нему так легко. Они и сейчас приходили, но медленнее, словно выжимаешь кровь из камня. Он всё ещё мог это сделать. Он всё ещё мог. Но с каких это пор всё стало так напрягать..?
Кто-то рядом прочистил горло; тихо, вежливо и немного неумолимо. “Я не уйду, пока вы меня не заметите”. Оружейник молча вздохнул и поднял голову. Казалось он ещё больше нахмурился. Перед ним стояли два его самых умных и раздражающих лаборанта. Максвелл и Валери Друд. Яркие, жизнерадостные, полные бесконечного энтузиазма и нервной энергии, которой хватило бы на управление небольшой страной, они оба были одеты в сверкающие, первозданно белые лабораторные халаты. На них не было ни пятнышка, ни следа от всего того хаоса, который творился вокруг. Лабораторные халаты были одним из самых полезных, хотя и скучных творений Максвелла и Виктории. Они так и не прижились. Другие лаборанты отказывались их носить, потому что воспринимали накопленные электрические ожоги, химические пятна и дырки от пуль как знаки почёта и опыта. Посмотрите, что я пережил!
Максвелл был высоким, смуглым и красивым, Виктория — высокой, светловолосой и миловидной. Они постоянно держались за руки, и им было всё равно, кто это заметит.
— Извините за беспокойство, Оружейник, — сказал Максвелл, когда стало ясно, что Оружейнику нечего им сказать. — Но нам действительно нужно получить в свои руки эту штуковину — Буджум проектор. Опробовать его, посмотреть, на что он способен. И всё такое…
— Мне нравится название, — сказала Виктория. — Мы ведь любим классические аллюзии, правда, милый?
— Ну, конечно! — сказал Максвелл. — Но… Вы держали его довольно долгое время. Оружейник. Сэр.
— Итак, нас послали, чтобы… избавить вас от этого, — сказала Виктория. Которой могло сойти с рук то, что она не называла людей “Сэр”, потому что она была такой хорошенькой.
— Это не наша идея! — быстро сказал Максвелл. — Мы бы ни за что не стали вас беспокоить, но на вас давят. Сверху.
— Руководство, — неуверенно сказала Виктория. — Вы же знаете, как это бывает.
— Я сдерживал их, сколько мог, — сказал Максвелл. — Придумывал всевозможные оправдания от вашего имени…
— Да! Всё так! — сказала Виктория. — Вы не поверите, каким храбрым и стойким он был, выступая за вас!
— Ну, — буркнул Максвелл, — я бы так не сказал…
— Так и должно быть, Максвелл! — тут же сказала Виктория. — Ты не должен принижать себя, потому что я этого не потерплю. Ты должен постоять за себя, Максвелл, милый.
— Ты так меня поддерживаешь, Виктория. Я не знаю, что бы я без тебя делал.
Они улыбались, глядя друг другу в глаза, потерявшись друг в друге, совершенно забыв об Оружейнике и о том, зачем они пришли к нему.
— Молодые влюблённые лаборанты, — проворчал Оружейник. — Ужас, ужас… Кто на вас давит? Как будто я не знаю?
— Матриарх очень настаивала на том, чтобы мы перевели Буджум проектор на следующий этап тестирования, — сказал Максвелл.
— Мать всегда нетерпелива, когда речь заходит о новом оружии, которое ей приглянулось, — сказал Оружейник. — Скажите ей, что придётся подождать, пока оно не будет готово. Предстоит ещё много работы.
Максвелл и Виктория посмотрели друг на друга. Максвелл прочистил горло, подыскивая подходящий тактичный тон.
— Мне очень жаль, Сэр, но… Ваша матушка, Марта, уже некоторое время не является Матриархом. Она умерла несколько лет назад.
— Теперь у нас новый Матриарх, Оружейник, — сказала Виктория. — Маргарет. Помните?
— Ах, — сказал Оружейник. — Да. Конечно. Он крепко зажмурится, всего на мгновение. — Конечно, я помню. Просто, по привычке…
Он громко фыркнул и уставился на них. — Вы уже староваты для лаборантов, не так ли? Вам, должно быть, уже далеко за двадцать. Больше? Проклятье, как летит время. И пользуется этим, когда ты не смотришь… Почему вы не покинули Оружейную, как все остальные? Вам нужно специализироваться… на чём-то, и двигаться дальше! Покинуть гнёздышко!
— Нам здесь нравится, — сказал Максвелл. — Правда, Виктория?
— О да, Максвелл! Очень! Всё это так захватывающе… Не думаю, что мы когда-нибудь захотим покинуть Оружейную!
— А зря, — сокрушённо сказал Оружейник. — Уходите, пока можете. Я думал так же, как вы, и посмотрите, что со мной случилось. Я не заметил как постарел.
Максвелл и Виктория снова посмотрели друг на друга. Они думали, что он ничего не заметил.
— Мы вернёмся позже, Оружейник, — сказал Максвелл. — Когда вы будете чувствовать себя более… сосредоточенным.
Оружейник не сводил взгляда с проектора на своём верстаке, пока не убедился, что они оба ушли. И тогда он вздохнул — совсем чуть-чуть, про себя. Конечно, его мать умерла. Он был на её похоронах.
А теперь новость о его маленькой оплошности разнесется по всему Арсеналу за считанные минуты. Сплетни среди лаборантов распространялись так быстро, что иногда они появлялись раньше, чем событие, которое их вызвало.
Откинувшись в своём спец кресле, Оружейник оглядел огромную каменную пещеру, в которой располагалась Оружейная семьи Друд. Огромные машины теснились друг к другу, словно звери, соревнующиеся за территорию, окружённые длинными рядами рабочих станций, боевых площадок и испытательных полигонов. Плюс целая куча автоматов для приготовления закусок и безалкогольных напитков. Оружейник был уверен, что где-то здесь находится действующая машина, созданная его руками, когда он сам был лаборантом.
Лаборанты, лаборанты повсюду… бегают, совершают неразумные поступки, сеют хаос и беспорядок и вообще замечательно проводят время. Они так любят проверять новые теории, часто внезапно, яростно и на месте… Оружейник был уверен, что все они по-своему уважают его. Хотя бы за его старшинство и доказанный послужной список в создании многочисленного оружия. Но его немного беспокоило то, что он понятия не имел, как они к нему