Кроме того, говорят, вуаль защищает лицо от непогоды. Например, зимой под ней теплее, а летом солнце не так сильно припекает. Погоде, должно быть, свойственны чисто женские капризы, она токмо тогда вредит лицу, когда наши красавицы наряжаются и отправляются на прогулку; но когда они слоняются по своему двору или отправляются куда-нибудь в темноте, тогда им никакая погода нипочем. Как бы то ни было, довольно того, что у вуали есть свои хорошие стороны; и ежели она хотя бы единожды окажется кому-нибудь полезна, не нужно пытаться от нее избавляться, по крайней мере, до тех пор, пока сама мода этого не потребует.
Кроме того, вуали плодотворно воздействуют и на благопристойность: ведь как тешит взор облаченная до пят женщина! Поэтому длинные платья, хотя они давно введены, не выходят из моды, и ни одна женщина не выражает желания укоротить платье, кроме разве обладательниц особо прелестных ножек.
Равновесие есть закон природы; поэтому никто, наверное, не упрекнет наших красавиц, что они тем глубже делают вырез на груди, чем усерднее прячут ноги и лицо.
Мужчины, которые ополчаются на экстравагантности женской моды, сами гоняются за модой, токмо другой, и не по чему иному, как потому, чтобы соблюсти равновесие, которое, как утверждают газеты, основа европейского благосостояния. Но поелику мужчины сильно отличаются от женщин и заняты разными делами, то и моды у них самые различные: мода на ученость, благородство и т. д. Мода на ученость! Никто этому не поверит. Но когда посмотришь, как порою, читая ресторанное меню, к самым глазам его подносят или за едой склоняются низко над тарелкой, как многие без очков не могут даже через дорогу перейти, тогда ничего другого не остается, как поверить, что глаза от постоянного чтения и писания испортились. Правда, я видел, как один господин в очках, идя по улице, споткнулся и снял очки, чтобы рассмотреть, за что он зацепил ногой; но очки и служат не для того, чтобы в них лучше видеть, а для того, чтобы показать свою ученость. Возможно, очки и сберегают глаза; поэтому я с нетерпением жду, когда наши умники пойдут на костылях, чтобы сберечь ноги.
Ну а ежели человек благородного происхождения и, следовательно, может ничего не делать, самое подходящее завести себе длинные ногти, которые у китайцев давно в моде.
Китайцы самый благопристойный народ на свете. Так, по крайней мере, они утверждают, а, судя по длинным платьям, в это легко поверить. Хотя и принято считать моду вредной или по меньшей мере излишней, данную моду нельзя не признать весьма пользительной, ибо в противном случае наши досужие молодые люди погибли бы от скуки; но, шлифуя и холя ногти, они несколько часов в день в прекраснейшем занятии проводят; а кто посмеет сказать, что это занятие не полезно?
Что же касается мужского платья, то портные мне кажутся мошенниками, а мы — детьми. Они преследуют свою корысть, а мы, увидев что-нибудь необычное, яркое, позволяем себя одурачивать. Поэтому они нам говорят, что епанча никуда не годится, а следует носить одежду верхнюю и еще одну — исподнюю; а ведь по старинке одной епанчи хватало на пять-шесть лет, теперь же две одежды сразу изнашиваются, и редко встретишь человека, который проходит в одном пальто две зимы. Точно так же и панталоны лучше выглядят, когда они внизу со штрипками, причем не из кожи, чтоб подольше не протирались, а из той же материи, так что стоит два раза ступить в грязь, как они уже приходят в негодность и надо другие заводить.
Мода вообще есть следствие просвещенности, а просвещенность не должна стоять на месте, а должна меняться! например, не вечно же есть правой рукой, надо немного и левой, поклоны делать не только движением головы, но и стана, в один глаз стеклышко вставлять, а другой не трогать и т. д. и т. п.
Поэтому восточные народы, которые неизменно придерживаются старых обычаев, одно и то же платье много лет носят, едят правой рукой и не думают об очках, коль нужда не заставит, справедливо считаются как непросвещенные и сожаления достойные.
Перевод Ю. Брагина.
Слезы
Первая слеза, капнувшая на лицо земли, принадлежит Адаму. Когда оный пробудился ото сна и увидел Еву, данную ему богом, чтобы она сопровождала его повсюду, он облился слезами; поэтому слезы — самый старый капитал человека, ибо они появились раньше, чем прибыль, просвещение, театры, зонтики, поварихи, книгопечатание, модистки и т. д. Были ли эти слезы слезами умиления или предчувствием того, что несет с собою женщина, еще не решенный вопрос. Известно лишь, что, получив Еву, Адам тотчас же оказался в убытке, так как потерял одно ребро. Но ничто не обходится без жертв.
Адаму в раю было очень скучно; одна тишина и тишина, кругом одно и то же; поэтому слезы его были, по всей вероятности, слезами радости — все-таки он получил собеседника, готового развлекать его разговорами. Поначалу все шло великолепно. Первое слово было всегда за ней, а последнее — за ним, но когда женщина со временем завела знакомства, когда змея, наподобие наших так называемых друзей дома, стала наведываться в гости и Ева, вкусив от древа познания, осознала, что она хозяйка в доме, а Адам всего лишь муж, слезы его сразу приняли другое течение, ибо и последнее слово отныне принадлежало ей. Это право сохранили за собой и все ее наследницы.
Пусть никто не думает, что Адам по доброй воле