— Когда вы, сударыня, возвратитесь, скажите вашему супругу, что на Востоке люди так же внимательны к дамам, как и на Западе.
Молодая женщина обрадовалась, услышав, что я знаком с ее зятем, управляющим одной иностранной торговой фирмой в Салониках, и попросила у меня визитную карточку, чтобы иметь возможность похвастать, кто за ней ухаживал в пути. Очевидно, ей было приятно прочитать на визитной карточке, что я высокий консульский чиновник; с этого момента дама стала еще любезнее. Это не значит, что до того она была нелюбезна, но, вероятно, в глубине души стеснялась случайного знакомства и боялась быть скомпрометированной в Салониках. После того как выяснилось, кто я, в ее обращении, кроме любезности, прозвучала нотка доверия.
Спутница рассказала о своем браке и о муже, который так внимателен к ней, о себе и о том, как она любит мужа, любит так же, как в первый день брака.
— Вы давно замужем?
— Два года и пять месяцев.
— Ого! — сказал я.
— Что, собственно, вас поражает? — спросила она удивленно.
— Я полагаю, времени достаточно, чтобы первая любовь немного остыла.
— Вы думаете? — сказала она, слегка обиженная, и надула розовые губки.
— Да! Но не судите меня слишком строго, у меня особый взгляд на брак.
— Особый? Неужели существуют различные взгляды на брак?
— Ну конечно. Я, например, полагаю, что мужу и жене достаточно год быть любовниками; второй, третий, четвертый год и дальше — они друзья; седьмой, восьмой и дальше — они товарищи. А когда брак перевалит за двадцать лет, они становятся родственниками.
— Вы так думаете? — поразилась молодая женщина. — А я считаю — всегда будет так, как сейчас. По крайней мере, я никогда не собираюсь изменять своих чувств. Мое отношение к мужу мне нравится, зачем же менять его?
— Ах, сударыня, вы молоды. Вы еще не знаете жизни и потому говорите так уверенно. Вы не знаете, как мелочь, незначительная, непредвиденная мелочь способна изменить жизнь. Представьте себе экипаж, едущий по дороге. Экипаж крепкий, сильные кони, ровное шоссе, и пассажиры в экипаже беспечны и совершенно уверены — подобно вам сейчас, — что без всяких происшествий прибудут на место назначения. Один маленький камешек — шина лопается, колесо рассыпается, экипаж переворачивается… О, сколько таких непредвиденных случаев бывает в жизни!
Произнося свою речь, я жестикулировал, и она, заметив у меня на пальце обручальное кольцо, тотчас же меня прервала:
— Вы женаты?
— Да! Следовательно, я говорю на основании собственного опыта.
— Ваша супруга тоже в Салониках?
— Да. Я по служебным делам ездил на несколько дней в Белград.
Затем мы беседовали о Салониках, о Востоке вообще. Поезд шел мимо станций, мимо скошенных лугов, по живописным ущельям, спеша к границе, которая в то время проходила около города Вране.
— Еще одна станция, и мы на границе, — сказал я своей спутнице.
— На границе? — спросила она с легкой тревогой в голосе.
— Да.
— Там производится таможенный досмотр?
— Да, на турецкой стороне.
— И строго осматривают?
— Видите ли, я не имел возможности этого испытать, так как у меня дипломатический паспорт. Но, по моим наблюдениям, строго, очень строго.
Молодая женщина умолкла и глубоко задумалась, ее лицо омрачилось тенью заботы. Мне не удалось продолжить беседу. Она отвечала лишь «да» или «нет», и чем ближе поезд подходил к границе, тем она становилась озабоченнее, не в силах скрыть тревогу.
— Вы как будто чем-то обеспокоены? — попытался я вовлечь ее в разговор.
— Действительно… я беспокоюсь… Не знаю, могу ли я вам открыться?
— Почему же нет, сударыня?
Она собралась что-то рассказать мне, но ее голос задрожал, дыхание стало прерывистым, и на глаза навернулись слезы.
— Это нехорошо, я знаю, что это нехорошо, но… — Она пыталась продолжать и снова запнулась.
— Неужели это так страшно?
— Нет, только мне действительно неловко перед вами. Я не соглашалась, я говорила мужу, что не хочу, но что поделаешь, если он страстный коммерсант и готов использовать любую возможность. Вы видите эти чемоданы?.. — Она указала взглядом на свой многочисленный багаж.
— В них ваши туалеты?
— Нет, сударь, в них товары, они набиты товарами. Мой муж посылает все это зятю для продажи, чтобы таким образом покрыть расходы по моей поездке.
— Значит, это контрабанда?
Она потупилась и покраснела.
— Как же вы пересекли нашу границу?
— Не знаю. Приятель моего мужа из Земуна переправил меня; он обо всем заботился, а не я.
— А теперь?
— Мне очень страшно. Строго ли здесь осматривают?
— Вероятно! В Турции сейчас очень оживились четники, со всех сторон и разными способами для них перебрасывается оружие. Не удивительно, что таможенники с особенной строгостью проверяют чемоданы пассажиров.
— Что же делать? — воскликнула она в отчаянии.
Я пожал плечами, хотя очень сочувствовал этой хорошенькой женщине, попавшей в такое неприятное положение.
— Я заявлю обо всем в таможне, пусть взыщут пошлину сполна. Это будет наукой моему мужу, чтобы в другой раз так не поступал.
— Возможно, только… это все не так просто. Вы должны будете задержаться на границе в течение целого дня, пока багаж будет перегружаться, а вы — заполнять таможенную декларацию. Лишь после этого товар отправят в салоникскую таможню, куда он прибудет неведомо когда и неизвестно в каком виде. И еще вопрос — прибудет ли вообще.
— Какой ужас! — воскликнула женщина и снова задрожала. — Помогите мне!
— Охотно, сударыня, очень охотно, но как? Если бы дело шло о наших властях, я, может быть, и смог бы вмешаться, но турецкие…
— Посмотрите, как меня лихорадит! — Она протянула свою мягкую и горячую руку.
— Сударыня! — решился я наконец, полный сочувствия. — Я сделаю то, что, вообще говоря, никогда бы не сделал.
Ее глаза просияли, она глядела с мольбой.
— То, что я сделаю, нехорошо, но я беру грех на свою совесть, чтобы спасти вас.
— О, сударь! — благодарно воскликнула она.
— В мой паспорт вписана моя жена[37].
— Да?..
— Вы спрячете свой паспорт, и я представлю вас как свою жену.
— Не понимаю!..
— Видите ли, я дипломатический чиновник. Мои вещи и вещи моей семьи не подлежат досмотру. Перед турецкими властями вы в течение сорока минут пребывания на пограничной станции будете считаться моей женой, а ваш