В части ленинградского населения циркулировали слухи о происходящей деморализации командного состава гарнизонных частей, стоящих в городе и окрестностях. Причиной указывали все то же катастрофическое положение дел на фронте. Эти слухи принадлежали людям, особенно желавшим прихода немцев, но не только им. Действительно, кое-кто из находившихся в городе командиров пил повышенным образом, не всегда скрывая это от окружающих. Действительно, группа каких-то командиров, собранных для повышения квалификации в Пушкине, пила по недосмотру властей совсем открыто, заявляя: «Все пропало». Однако первое не было общим положением и, во всяком случае, не свидетельствовало об упадке и тем более деморализации, а второе вообще явилось исключением. Как раз в эти дни мне пришлось довольно близко столкнуться с представителями среднего командного состава армии и еще больше слышать о них. Произошло это следующим образом. С началом войны ленинградский Дом Красной армии развернул большую культурно-просветительную работу. Она выразилась не только в систематическом проведении лекций и докладов по отдельным частям и госпиталям, но и в устройстве таковых в самом Доме Красной армии. Лекции читали наиболее квалифицированные военные специалисты. Слушателями же были кроме офицеров представители высшей школы и ИТР, усиленно приглашаемые на данные лекции через областные профсоюзные бюро. Учреждение, к которому я был прикомандирован, находилось еще в каких-то дополнительных отношениях «подшефной» связи с Домом Красной армии. В результате мне пришлось стать его посетителем. Это оказалось гораздо более интересным, чем можно было думать. Некоторые лекции, посвященные текущим вопросам дня, начиная с «причин немецкого наступления», были очень интересны. Интересна была и реакция военной части аудитории (штатские, как правило, молчали), устраивавшей каждый раз если не дискуссию, то хоть небольшое собеседование. Материалы лекций, которые привлекли наибольшее внимание, можно было бы разделить на две части. Первая часть – это краткое, быть может, несколько преувеличенно-бесстрастное изложение «методов и приемов» немецкой армии, явившихся неожиданными для советских фронтовых частей. Вторая часть – это менее сухое, но также спокойное изложение того, что сделано для их преодоления. Весь мой скепсис того времени относительно возможности перестройки Советской армии «на ходу» не давал все же основания говорить о деморализации командного состава. Можно было думать, что посетители лекций являются лучшей частью. Однако такие же сведения характеризовали и остальную массу. Посещение Дома Красной армии кроме лекций дало возможность встретить некоторых знакомых, призванных в ряды армии и оставшихся в Ленинграде. Одним из наиболее интересных лиц являлся молодой доцент, работавший в военкомате. Это был представитель новой интеллигенции, выходец из крестьян, прошедший очень серьезную высшую школу и отбывший военную службу (повинность) в кадровых частях. Он был очень дельным работником в своей области и каким-то не просто беспартийным, а убежденным. Его отличительной чертой являлось большое самолюбие, которое сопровождало и «статус беспартийности». Весь вид этого довольно красивого и внешне подтянутого человека, казалось, говорил: я крестьянин, я оказался в рядах интеллигенции, потому что это нужно государству; я делаю хорошо свое дело, и я не нуждаюсь оплачивать все это вступлением в партию. Последнее никогда не было произнесено прямо, но свидетельствовало из всего образа его действий. Для дирекции своего института он не был приятным сотрудником – много и, главное, умно спорил. Кроме того, его «политическое» лицо оставалось сомнительным, хоть он и происходил из крестьян-бедняков.
Встречи с этим человеком, моим бывшим учеником по аспирантуре, были очень интересны: он находился в курсе всех текущих событий, говорить мы могли откровенно. Военное положение Ленинграда, по его словам, было не легкое. Отсутствует техника, которую можно было бы противопоставить немцам. Их танковые части в случае подхода могут прорваться совершенно неожиданно в центральную часть города. Военное руководство делает все возможное и надеется на лучшее, но «сила ломит силу». На вопрос, не грозят ли поражения Советской армии известной деморализацией ее командного состава, мой собеседник всегда отвечал отрицательно. «Положение более устойчивое, – говорил он, – чем я сам мог думать раньше». Никто не считает войну проигранной. Полагают, что в основе поражений – обычные «оргнеувязки», которые удастся выправить; большие надежды возлагают на материальную помощь западных государств. Коснувшись, кстати, вопроса «обычных оргнеувязок», он рассказал мне интересную вещь, дебатировавшуюся в те дни в ленинградских военных кругах. Большое количество советских командиров, попавших в плен к немцам, бежит с риском для жизни назад, чтобы снова стать в ряды своей армии и продолжать борьбу. Некоторые называют себя при пленении солдатами, которых немцы распускают иногда по домам. Некоторые совершают побег, будучи уже заключены в лагерь военнопленных. Казалось бы, эти люди являли пример действительного патриотизма и большой воли к борьбе с врагом в такие тяжелые дни. О них же не только ничего не говорят, но и встречают как возможных шпионов, изолируя от населения и подвергая тяжелой политической проверке. Участь их остается пока неизвестной. Два заслуженных командира, хорошо знакомых ленинградской военной среде, сумели добраться, минуя всякие кордоны, прямо до Смольного. Там они обратились к высокопоставленным лицам, знавших их много лет раньше. Однако и это не помогло. Они, правда, не в тюрьме, но ожидают отправления куда-то в тыл страны, все для той же политической проверки. Попытки заступиться их товарищей по службе, находящихся в Ленинграде, успеха не имели. В среде командного состава такое отношение к людям, желающим только бороться, вызвало неудовольствие.
Угроза прихода немцев становилась между тем все реальнее. Был отдан приказ об уничтожении всех дел, материалов, какие не могут быть спасены и какие не должны попасть в руки немцев. Несколько дней Ленинград жжет непомерное количество бумаг, книг, журналов. Жгут все отделы исполкомов, жгут всевозможные представительства наркоматов, жгут хозяйственные учреждения, жгут высшие учебные заведения, жгут больницы, жгут средние школы. Даже управдомы и те жгут домовые книги, чтобы скрыть след жильцов – членов партии (коммунистов). Работы происходят везде под контролем не только представителя администрации, но и партийных секретарей или выделенных специально членов партийных комитетов.