Что довольно забавно, если вдуматься.
После этого я начал ухаживать за ней, но, в отличие от других девушек, она не проявляла ко мне особого интереса. Лора была смугло-красивой, своенравной, энергичной, импульсивной и независимой. Она была на год старше меня, читала по-французски книги по философии и политике. Встречалась со всякими регбистами, богатыми парнями со своими машинами. Мне было трудно соперничать с ними, но когда я попытался узнать ее получше, хотя бы поверхностно, то понял, что хочу не просто переспать с ней. Я хотел, чтобы она осталась в моей жизни. Мне казалось, что окружавшая ее золотая аура сможет каким-то образом подхватить меня и вознести на ее пьедестал. Даже сейчас я не могу объяснить, что именно отличало Лору от других. Я и раньше встречался с красивыми девушками, но они не смогли затронуть во мне так называемые сердечные струны. Может, дело было в том, как искрились ее голубые глаза, когда она смеялась, или в том, как целеустремленно она шла. Возможно, это была ее уверенность. То, что Лора была по-настоящему уверена в своем месте в этом мире, пока мы, остальные, просто притворялись.
Моя обычная тактика с Лорой не сработала. Казалось, она вообще не замечает меня. Я понимал, как выглядят моя одежда из секонд-хенда и убогое жилье, и знал, что, если хочу, чтобы у меня проявилась надежда на успех, мне придется заново придумывать свою историю. Поэтому я подружился с Майклом и начал искать подход к ней через него. Меня приглашали к ним на обеды, я сидел за столом против Лоры, не обращая на нее внимания и притворяясь, что увлечен разговором с ее матерью, громко восторгался рододендронами ее отца и т. п. Когда у меня обиняком пытались выяснить что-то о моем происхождении, я уклонялся от этих разговоров, намекая на отца, постоянно находящегося за границей по важным, но непонятным делам. Намекнул на загородный дом, который однажды смогу унаследовать, и был достаточно туманен и загадочен, чтобы отбить охоту к дальнейшим расспросам. А Лора по-прежнему меня игнорировала.
Я изменил тактику и теперь начал уделять ей некоторое внимание, интересовался ее курсовой работой, предложил помощь с эссе и звал с нами выпить. Иногда я ненавязчиво пытался расспросить Майкла о ней, но он реагировал с раздражением. Ревновал, полагаю. Майкл был голубее некуда. Что никогда не обсуждалось и не упоминалось. Позже, во Франции, я пытался помочь ему стать нормальным. В то время мы искренне верили, что это возможно. Может, мы и догадывались об обратном, но не были готовы принять этот факт. Я ему нравился. Меня это не беспокоило. Он был полезен. Мне Майкл тоже нравился, но не в том смысле, в котором, знаю, хотелось бы ему. Однако то, что он был Лориным братом, помогало мне с ней сблизиться, хотя она по-прежнему казалась невосприимчивой ко всем известным мне уловкам соблазнения.
В конце концов, вдохновленный «Сирано де Бержераком» Ростана, которого мы как раз проходили, я решил послать ей любовное письмо. Черновиков для него я написал больше, чем для любой из моих книг. Были витиеватые версии, была одна ужасная со стихом «собственного» сочинения, полностью передранным из Китса, была версия с шекспировским сонетом, но в конце концов я просто написал о том, что чувствую к ней, какой красивой ее считаю, как улыбаюсь, думая о ней, и как надеюсь, что однажды она позволит пригласить ее на ужин. Из всего написанного мной этим текстом я горжусь больше всего. Он был честным.
Через два дня после отправки письма я вышел из аудитории и обнаружил, что Лора меня ждет. Она взяла меня под руку, обернула свой красный шарф вокруг наших шей и целомудренно поцеловала в щеку. Думаю, я любил ее тогда. Если это теплое и головокружительное чувство и есть любовь.
Наш роман был медленным, кротким и нежным. Я позволил Лоре определять скорость развития наших отношений. Решив поставить преграду ее любопытству касательно моего происхождения, я солгал, что я живу со строгой тетей, что сводило на нет возможность приглашения к себе в гости, но Лору не интересовал ни мой дом, ни мое прошлое, ни мои родители. Теперь, когда Лора решила, что мы вместе, ей был интересен лишь я. За несколько коротких месяцев мы стали настоящей золотой парой, и я купался в солнечном свете, отраженном от нее. Я больше не казался себе похотливым неряшливым мальчишкой в пальто из секонда.
Когда в конце концов мы занялись любовью, это оказалось совершенно не похоже на всё испытанное ранее. Это случилось ранним мартовским днем в доме ее родителей, и зимнее солнце отбрасывало тени на выложенный плиткой пол кухни, пока мы пили чай из фарфоровых чашек, прислонившись рядышком к печи. Мы обсуждали наши планы на лето. Лора предложила уехать из Дублина. «Чтобы побыть наедине», – сказала она и быстро посмотрела на меня, а потом снова отвела взгляд. Я понял, что Лора имела в виду, но решил ее подразнить: «Наедине? Зачем?» Затем убрал прядь ее темных волос с глаз и нежно поцеловал в губы. Сначала она ответила неразборчиво, а потом повернулась и встала передо мной так, что мы оказались лицом к лицу. «Они вернутся только после четырех», – прошептала Лора и повела меня за руку вверх по лестнице в спальню. Там мы быстро разделись и нырнули под одеяло, застенчивые и робкие, и так там и оставались следующие два часа, нежно прикасаясь друг к другу и пробуя на вкус, и, начав двигаться в ней, я по-идиотски наивно думал, что жизнь хорошая штука и всё будет хорошо.
Может, я обманывал себя. Думал, что люблю ее и любим ею и мы оба настоящие, нормальные, взрослые, искренние люди. И хотя в прошлом мне, может, и нравилось, что нам завидуют, то теперь просто хотелось, чтобы все остальные чувствовали себя такими же счастливыми, как и мы. С Лорой мне было хорошо, и я не мог представить, что когда-нибудь моя любовь к ней может быть кем-то вытеснена. Я был ужасно незрелым.
Ну зачем мы только поехали во Францию тем летом 1973 года!
Через девять лет я встретил Элис. Она не шла ни в какое сравнение с Лорой, но к тому времени я уже знал, что не заслуживаю такой девушки, как Лора. Элис была простой, преданной, сдержанной и доброй. Она была убежищем от моих кошмаров. Я