Ее рождение было зарегистрировано в городе Бордо, Франция, 11 марта 1974 года в маленькой деревне под названием Клошан. При рождении получила имя Нора Конделл. Была отдана на усыновление 20 июля того же года. Ей сообщили, что ее мать назвала меня ее отцом.
Ребенок Лоры. Мое дитя.
Аннализ признается, что не знает, как отнестись к тому, что ее предполагаемый отец жестокий преступник и плагиатор.
В ее свидетельстве о рождении в качестве матери значится Лора. Ей удалось выяснить, что Лора мертва и причиной ее смерти было самоубийство. Аннализ предполагает, что ее рождение могло ускорить смерть матери. Она нашла фотографии Лоры на сайте ее школы, и хотя форма и цвет глаз похожи, в одном важнейшем аспекте они с матерью коренным образом отличаются. Тогда она решила попробовать найти своего отца. Его имя не указано в свидетельстве о рождении, но Аннализ связалась с социальным работником по усыновлению, занимавшимся этим случаем. По его словам, Лора утверждала, будто отцом был ирландский студент по имени Оливер Райан, но ей не позволили указать мое имя в свидетельстве о рождении. Аннализ быстро выяснила, что Оливер Райан более известен как бесчестный проходимец Винсент Дакс. Она изучила мои фотографии с обложек книг, посмотрела на «Ютьюбе» видеозаписи выступлений на телевидении и отметила поразительное сходство между нами в мимике и манере говорить, которое невозможно отрицать. И всё же, говорит она, «что-то не так», потому что Аннализ принадлежит к смешанной расе, хотя очевидно, что «вы и моя мать – белые европейцы».
Мои руки снова начали дрожать, и я положил письмо на стол, чтобы остановить пляшущие перед глазами строчки. Моя дочь очень упорна в своем стремлении к истине.
Недавно я воспользовалась услугой генетического анализа, чтобы определить принадлежность своей ДНК. Похоже, моя этническая принадлежность является по меньшей мере на 25 % африканской (южнее Сахары). Это указывает на то, что один из моих родителей принадлежит к смешанной расе, то есть кто-то из моих бабушек или дедушек чернокожие. Мне удалось выяснить, что оба родителя Лоры чистокровные ирландцы, но я смогла найти очень мало информации о Вашем происхождении. Я заметила, что цвет Вашей кожи темнее, чем у среднестатистического ирландца, хотя черты Вашего лица, несомненно, «белые». Исследования в области геномной теории развиваются быстрыми темпами благодаря новым данным, полученным в результате картирования ДНК, и наука теперь говорит нам, что цвет кожи определяется не одним геном. Определяет его совокупность их (полигенное наследование). Таким образом, существует множество факторов, которые влияют на цвет кожи человека, помимо цвета кожи родителей. Так что всё еще не исключено, что Вы мой отец, если у вас есть какие-либо отдаленные африканские корни.
Она предложила навестить меня, чтобы сделать анализ ДНК. Она заверила меня, что это простая, неинвазивная процедура. Она приезжает в Дублин и надеется, что я соглашусь встретиться с ней.
Просмотрев видеозапись с Вами много раз, я думаю, что, скорее всего, мы действительно родственники. Не знаю, будете ли Вы рады мне и каковы Ваши взгляды на расовую гармонию, но, пожалуйста, имейте в виду, что, начав поиски своих родителей, я тоже ни на секунду не думала, что могу обнаружить одного из них в тюрьме. Замечательные приемные родители, которые вырастили меня, пришли бы в ужас от подобных новостей, поэтому у меня нет никакого желания сообщать им что-либо. И я не хотела бы предавать это огласке, окажись оно правдой.
Я отложил письмо в сторону. Вышел из комнаты и побрел во двор. Охранник улыбнулся и кивнул.
– Ну, как у нас сегодня дела, Оливер? Холодновато, да?
– У вас не найдется сигареты?
– Да не вопрос.
Он протянул сигарету, заботливо прикурил ее и попытался завязать разговор, но я известен своей нелюдимостью, и потому он вскоре отошел, оставив меня в обычном одиночестве.
Отец Дэниел оказался прав. История о моем отце и туземной девушке – правда. Что с ней стало и какой она была? Мне представилась она, одетая в одежды их племени, уходящая из своей деревни и жизни в африканский закат, думая, что мое рождение – это проклятие. Иногда, под настроение, я скучаю по ней и даже плачу. А порой задаюсь вопросом, а тосковала ли и она когда-нибудь из-за меня? Я думаю о своем отце и представляю, каким унижением стало для него мое рождение – живого свидетельства его лжи, и даже чувствую некоторую жалость к нему.
Потом думаю о Лоре и о том, в какое смятение впала она, увидев своего ребенка. Кто поверил бы, что я его отец? Уж точно не я. Вот почему она не могла прислать мне фотографию и потому никогда не смогла бы привезти ребенка домой. Нет, в те дни еще нет. Как могла она объяснить происхождение африканских черт у малыша? Должно быть, Лора усомнилась, в своем ли она уме… В те времена среди ирландского среднего класса царил общепринятый расизм. Его никто не замечал просто потому, что некому было с ним сталкиваться. В Ирландии семьдесят четвертого года я мог бы пересчитать по пальцам одной руки количество чернокожих, которых когда-либо видел. Ребенок Лоры вызвал бы скандал в ее семье. Кроме того, одно дело быть матерью-одиночкой, но совсем другое – матерью-одиночкой с чернокожим ребенком, происхождение которого невозможно объяснить. Я сделал это с Лорой. Я заставил ее думать, что она сумасшедшая. Я убил ее.
Сегодня моя дочь Аннализ пришла навестить меня. Она красива, как и ее мать, как, наверное, и моя мать и как, странным образом, я. Это какая-то генетическая случайность, что я родился белым, но эта девушка несомненно моя дочь. Наша с Лорой. У меня всё еще были, хоть и слабые, сомнения вплоть до того момента, как я увидел ее. Те же ясные голубые глаза и ощущение жизнерадостности и целеустремленности, как у Лоры, когда я впервые встретил ее. Но цвет кожи унаследован от бабушки через меня.
Поначалу всем было неловко, но я использовал свои старые навыки обаяния, чтобы успокоить ее, пока атмосфера не станет чуть доброжелательней. Я спросил о ее сыне, моем внуке, и она показала мне фотографию маленького мальчика, лет двух, сидящего между ней и ее мужем. На его лице озорная улыбка, и он очевидно