Правда состояла в том, что Оливер был богатым и шикарным. Он постепенно стал всемирно известным писателем, а я – всего лишь механик, подрабатывающий продажей старых автомобилей и живущий с мамой на Виллах. За миссис О’Рейли нужно было уже присматривать, а Сьюзен ушла. Я никогда не учился в университете. А Оливер, черт бы его драл, сможет о ней позаботиться, подумал я, несмотря на то что он такой высокомерный говнюк. Вскоре после свадьбы они переехали в город, поэтому мы несколько лет не виделись, но когда миссис О’Рейли умерла, они вернулись в родительский дом к Юджину, и я часто виделся с ними. Они подружились с той девушкой из телика, которая переехала к ним по соседству, Мойей Блейк. Мне это показалось совершенно понятным. Мойя была такая, настоящая девушка с Авеню, и они стали ее новыми друзьями. Тыры-пыры и всё такое, ну, вы понимаете. И не то чтобы они меня не замечали. Оливер обычно кивал, а Элис глядела виновато, но в конце концов наступило что-то вроде оттепели. Я пытался позабыть обиду. Признаюсь, это было охренеть как нелегко.
Тогда мне пришлось перестать общаться и с Юджином. Я объяснил ему, что Элис вернулась, чтобы присматривать за ним, и мне теперь не очень удобно звонить. Вроде бы он понял. У Оливера и Элис не было детей. Это казалось странно. Я всегда думал, что Элис стала бы отличной мамой, но предположил, что она не может иметь детей или что-то типа того. Меня это больше не касалось, поэтому я и не спрашивал.
А вот того, что они отослали Юджина жить в Сент-Кэтрин на дальнем конце города, я так и не смог понять. Меня это просто потрясло. Когда я спросил Элис, она ничего толком не смогла мне объяснить, но Джон-Джо из «Нэша» по секрету рассказал, что, по словам Оливера, с Юджином после смерти матери стало очень трудно и у них не было другого выбора, кроме как поместить его в приют.
Как-то я встретил Юджина на улице и попытался с ним поболтать, но он сильно растолстел и выглядел каким-то жалким. Тем не менее я бы никогда не подумал, что они поместят его в приют. По-моему, это просто позор. Несколько раз я звонил и предлагал забрать его оттуда хоть на день, но Оливер предупредил меня, что я должен забыть его и разговоры о нем только расстраивают Элис. И еще сказал, что навестить его не очень хорошая идея, потому что он меня не узнает и вообще может быть агрессивным. Бедный парень, уж в такое-то я никак не мог поверить. Но Оливер настаивал, и, признаться, я тогда подумал, что Оливер разбирается, что к чему, лучше, чем я.
Никогда бы не подумал, что смогу снова держать Элис за руку или что Юджин снова вернется в мою жизнь, но в нашем прикольном старом мире ошибок не бывает.
6. Майкл
Ко времени нашей поездки во Францию я был в ужасе от своей гомосексуальности, но убедил себя, что это просто этап жизни, который смогу преодолеть. Хотя я никогда не мог представить себя счастливым отцом в браке, но всегда предполагал, что все же женюсь, заведу детей и буду делать всё то, что от меня ожидают. Но тем летом скрывать свои истинные желания стало невозможно. Я хотел Оливера. Но не мог ему об этом сказать. Гомосексуальность в Ирландии была декриминализирована только в 1993 году.
Наши койки стояли рядом. Я знал, когда он тайком уходил ночью, чтобы встретиться с моей сестрой. К своему стыду, однажды проследил за ними и смотрел, как лунный свет скользит по их телам во время беспощадного соития. Совсем не то, чего я ожидал. Я дважды перечитал книгу «Любовник леди Чаттерлей». Ну, некоторые отрывки из нее. И понял, что секс – это вещь вполне земная, но почему-то в глубине души ожидал, что он будет похож на балет. На самом деле всё выглядело низменным и животным. Определенно больше в стиле Джойса (тоже читал отрывочно), чем Лоуренса. Я ощутил себя вдвойне извращенцем; сначала почувствовал похоть к мужчине, а потом стал подсматривать за сестрой во время полового акта. Как не стыдно!
Теперь, оглядываясь назад, понимаю: очевидно, все знали, что я гей. Нет, я не вел себя манерно, ничего такого, но очевидное отсутствие интереса к местным девушкам могло вызвать подозрения. Душной ночью в конце июля, после нескольких кувшинов местного вина и затяжек остро пахнущей самокрутки от одного из местных жителей, я не смог удержаться. Мы играли в старую невинную детскую игру «правда или желание», которую переименовали в «правда или выпивка». Тебе задают прямой личный вопрос, и нужно либо ответить честно, либо выпить на два пальца вина из кувшина. Когда снова настала моя очередь, одна из девушек спросила, кого из них я хотел бы поцеловать. Теперь думаю, что это могла быть провокация. Воцарилась выжидательная тишина, все ждали моего ответа. У костра, на глазах у всех собравшихся, я по-гомосячьи самозабвенно обнял Оливера и одурело объявил: «Я люблю Оливера!»
Лора дала мне пощечину. Оливер рассмеялся. Его смех ранил меня сильнее, чем пощечина. Лора вытащила меня из палатки, проклиная мое пьянство. Она была в ярости, настаивая на том, что я выставляю себя полным придурком. Я не могу быть геем. Папа убьет меня. Это аморально. Отец Игнатий был бы возмущен. И что подумает Оливер? И так далее, и так далее.
Я не помню, как лег спать в ту ночь, но утром я проснулся на своей койке рано, с чувством ужаса, страха и стыда. Я повернулся к Оливеру. Он лежал на спине, заложив руки за голову, лицом ко мне.
– Не будь педиком, – сказал он. – Не люблю педиков, они все грязные ублюдки.
В отчаянии я отвернулся и яростно заморгал, чтобы сдержать слезы.
– Ты просто еще не нашел подходящую женщину. Тебе нужно кого-то трахнуть, и всё будет в порядке. Чертов девственник… Предоставь это мне. Я всё исправлю.
Он вскочил с кровати, протянул руку, взъерошил мне волосы, а затем хлопнул меня полотенцем по прикрытой пропотевшей простыней заднице. Если этим он пытался оттолкнуть меня от себя, то получилось на редкость плохо. Однако я решил согласиться с этой затеей. Ведь Оливер не любил педиков.
Оливер