Или я ошибаюсь, и Мориц Борисович — еще тот гад?
— Да кому нужны ваши артиллерийские орудия? Они же продаются золотом по весу! Я знаком со светлейшим князем Воронцовым, лишь поэтому и не гоню вас в шею, — шипел на меня этот деловитый адмирал.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы взять себя в рукии не наговорить глупостей. Первым порывом было вызвать губернатора на дуэль, но это было бы уже слишком. Память об убийстве, как некоторые считают, морского офицера на дуэли от моей руки ещё жива в Севастополе. Мне же нужно резюме соратника, а не противника.
— Значит ли это, что вы отказываетесь и от той помощи, которую я привёз в Севастополь? Как, впрочем, и от этих пушек, которые я вам предоставляю в пользование? — нарочито громко спрашивал я.
Здесь уже стоило бы взять себя в руки губернатору. Он не имел никакого права отказываться от такой помощи. Всё то, что Екатеринославская губерния безвозмездно передаёт Севастополю, Одессе, Николаеву — всё это согласовано на самом верху. Мало того, он должен отчитаться и в том, как благодарил меня. И вечером Севастополь ждет прием у губернатора.
Большие дяди договариваются между собой, я лишь выхожу как исполнитель, конечно же, при этом преследуя собственные цели. Дяди могут и не догадываться, что делают все то, что я бы сделал и без их присутствия как в роли покровителей, так и в роли вредителей.
По сути, все эти стройматериалы, тушёнка, металл, всё, что сейчас предоставляется в города Причерноморья — всё это плата за «договорняк» в Екатеринославской губернии. Клану Чернышёва никто уже не платит чистыми деньгами, а всё это выглядит как помощь его ведомствам, которая оказывается через Фонд Благочиния и Губернский банк. И как в таком случае откажется Берх, когда он сам после протекции того же Чернышёва является военным губернатором Севастополя, и только лишь меньше года?
— Давайте забудем разногласия. Перед нами стоит общая задача — защита Отечества, — сказал Мориц Борисович, и я с удовольствием пожал ему руку.
— И вы не вините меня, — сказал я в ответ.
— Я принимаю помощь и эти замечательные пушки, — провозгласил Мориц Борисович на всеуслышание.
И тут в рядах морских офицеров, которые наблюдали за испытанием новой пушки, я заметил форму английского командора. Я посмотрел на военного губернатора, после вновь в ту сторону, где мелькала английская форма. Нет, не показалось. На испытании перспективного новейшего оружия присутствовал подданный английского короля.
Я был, признаться, не столько удивлён, сколько раздосадован.
О том, что с визитом в Севастополь прибыл военный пароход из Великобритании, я знал. Именно по этой причине и были отложены испытания — на те необходимые два дня, чтобы этот корабль всё-таки отбыл в Керчь. Видимо, не все члены команды покинули закрытый для иностранцев город.
Да, сейчас царит общее воодушевление будущим англо-русским союзом, о котором не говорят только ленивые. Поэтому английские одиночные корабли, которые входят в Чёрное море, принимаются русским командованием, будто родные. С ними устраивают совместные стрельбы, посиделки, ходят к друг другу на корабли с экскурсиями. Братья навеки, ё-моё! Разрабатываются даже совместные планы на случай войны с Османской империей. Вот и выходит, что англичане знают всё о русском флоте — ну или почти все.
И мониторы они видели, просто не знают, что готовится большая партия таких корабликов, которые поступят во флот в тот момент, как Англия объявит о войне России.
Но, чёрт побери, я-то знаю, как именно англичане поступят! И не смотрю на них как на братьев — они для меня шпионы. Вот только никому не докажешь. Продолжи я кричать о том, что англичане нам враги, меня сочли бы сумасбродом —, и, скорее, именно меня выгнали бы из Крыма, чем подумали это сделать с англичанами.
Но здесь, на испытаниях, англичанин! И вот он, смотрит без стеснения…
— Ваше высокопревосходительство, здесь присутствуют иностранцы! — возмутился я.
— Это вы об англичанах? Они наши друзья, скоро мы вместе, плечом к плечу с ними будем принимать последний и решительный бой с Османской империей, — подбоченившись, горделиво приподняв подбородок, изрёк Мориц Борисович Берх.
Я медленно выдохнул. Что бы я ни сказал, всё зря. Англичане теперь не просто услышали разговоры о новом оружии, которые привёз некий вице-губернатор Екатеринославской губернии, они воочию увидели пушки, сами смогли оценить возможности оружия. И хорошо ещё, что испытания проходили в урезанном виде, а документацию я не показывал еще даже губернатору Севастополя.
Видно, так тому и быть. Может, потому англичане и стали обещать русскому императору военно-политический союз — чтобы провести тщательную разведку на местности. Уверен, оно и в первой, так сказать, версии так было, только без моих пушечек. Крым они знали, где высаживаться — определили без проблем. У врага даже было опредлённое понимание того, как поведёт себя русское командование.
Мне, как человеку военному, понятно, что успешные действия в начале войны в Крыму — это залог тщательной разведки и упорной работы английского и французского генеральных штабов. Эти всякого рода путешественники, что на Кавказе, что в Крыму, в Одессе — это не кто иные, как шпионы.
И что мне делать в связи с этим? Я представил, как выслеживаю каждого и методично отстреливаю. Эх! От одной картинки на душе полегчало.
Вечером в доме военного губернатора Севастополя состоялся приём. Как бы мне хотелось, чтобы он был приурочен принятию Черноморским флотом и военными контрактами с Екатеринославской оружейной компанией, которую возглавляет директор Луганского завода Фелькнер. Собрались достопочтенные жители города и флотское руководство, чтобы поблагодарить меня за подарок. Скорее даже, чтобы просто провести время за счет губернатора.
И было за что меня благодарить. На многочисленных подводах, ещё до конца даже и не прибывших в Севастополь, везли более одного миллиона кирпичей, двенадцать тысяч мешков с цементом, брус из морёного дуба, а также листы железа. По общей стоимости Севастополю передавалось строительных материалов и продовольствия на сумму в семьсот пятьдесят тысяч рублей. Деньги, собранные