Из-за того, что за гонщиком нет закрепленной машины, механики откровенно филонили и с большой радостью согласились свалить большую часть своей работы на меня.
Быстро поняв, что возится со мной никто не будет, я сам засучил рукава и принялся за подготовку машины.
Я взялся за доработку каналов в головке блока цилиндров и диффузоров в карбюраторах, так чтобы увеличить тягу на низах. Без этого повысить крутящий момент было сложно.
Кроме движка, я колдовал с коробкой передач, корзиной сцепления и системой охлаждения.
Последняя очень важна потому, что решетка радиатора напрочь забивается ледяной крошкой, летящей из-под колес других машин, при очень эксплуатации двигателя в высокоинтенсивном режиме работы.
Зимняя езда по льду имеет много особенностей, которые не видны обычным зрителям.
Нельзя воспринимать всю ширину полотна трека, как однородную поверхность. Скорее наоборот, она более разнородная по своей геометрии.
На выходе из виражей большинство машин проходят по одной и той же распрямляющейся траектории, которая ведет от внутренней части виража — наружу к внешней бровке прямого участка трека.
Но это очень коварное место потому, что там образуется несколько глубоких колей.
Каждая такая колея забита мелкой ледяной крошкой. Шипы и шашки протектора, не имеющие твердого зацепа, перестают работать.
Когда шины на большой скорости попадают в ледяную крошку, то гонщик за рулем ощущает эффект потери управления, сходный с аквапланированием.
Некоторые умники называют такую потерю сцепления колеса с покрытием «айспланированием».
Но это еще полбеды. Машина должна выходить из виража с ускорением. Если гонщик поймал в колее ледяную крошку, то это невозможно.
Мощный выход из поворота возможен в одном случае: если осуществлять разгон по свежему, неизрытому покрытию, где сцепление шины с покрытием трека намного лучше.
Разгон в этом случае получится мощнее, чем у тех, кто разгоняется в колее.
Побеждает тот, кто умеет интуитивно находить такие траектории. Во время гонки из-под колес летит туча снега и льда, ограничивающая обзор и ослепляющая гонщика.
Внимательно оглядев поверхность трассы, я направился к копейке под номером «37».
Часть гонщиков уже прошла квалификацию.
Скоро мой выезд на тренировочный заезд. Я еще раз тщательно осмотрел машину, проверил работу двигателя, все застежки на кузове.
Заглянул под днище. Все в полном ажуре. Некоторые из «коллег» по синдикату бросали недоуменные взгляды.
И вот я уже за рулем. Скоро мой выезд на квалификацию. Я забрался в салон и стал ожидать.
Перед заездом адреналин бьет в кровь. Руки на руле. Я поёрзал на видавшем виды сиденье «Рекаро».
На голове импортный шлем белого цвета, закрывающий челюсть подбородочной дугой.
Некоторые гонщики смотрят на шлем с завистью. Ведь не все такое могут себе позволить.
У большинства обычные, мотоциклетные с открытым лицом. Оттого и вызывает интерес.
И дело не в деньгах. Просто такой не достанешь. Его нет в продаже.
Мое тело будто слилось с авто.
Клетки человека словно проникали в молекулы металла кузова и двигателя.
Педаль газа лежала прямо под подошвой правого ботинка — только нажми. Держу обороты выше среднего.
Я почувствовал, что у меня замерзли ноги. Это пройдет.
Сцепление выжато наполовину.
Судья взмахнул флагом. Старт! Поехали!
Мой «бархатный» старт получился идеальным! Очень сложно найти такое положение педалей, которое обеспечит мощную стартовую тягу без пробуксовки.
Копейка под номером «37» уверенно набирает скорость. На душе тепло, возбуждение нервной системы откликается чем-то похожим на нарастающую эйфорию.
Будто мне предстоит впервые испытать что-то очень хорошее.
Я подхожу к первому повороту на максимальной скорости. Стрелка спидометра слега покачивается где-то у деления в сто пятьдесят километров в час!
Скоростной заход в поворот!
Я полностью чувствую машину.
Со стороны вхождение в поворот на такой огромной скорости может казаться безумием.
В этом и заключается красота и привлекательность ипподромных гонок.
Машины не тормозят перед входом в вираж в обычном понимании слова.
Я уверенно выбираю траекторию и «ставлю» машину в управляемый занос.
Безумно приятное ощущение оттого, что у меня все получается и мои тренировки не прошли даром.
Ведь после подготовки авто в прошлом месяце я ежедневно выезжал на протяжении трех недель на соседний замёрзший пруд для отработки старта, входа в поворот и выхода из виража.
На третий день я освоил самое эффективное торможение на льду — постановка машины в положение «поперёк движения».
Я научился увеличивать или уменьшать угол скольжения шин как в начальной фазе поворота, так и в любом его месте, не прикасаясь к педали тормоза.
Не отвлекаться, смотреть на дорогу!
Ближе к середине виража нужно быстро переключиться на пониженную, чтобы начать новый разгон на прямой.
Полуторамиллиметровые шипы на шинах, цепляющиеся за лед ипподрома, дают ощущение езды по примятому снегу.
Мой железный конь словно летит над поверхностью. Двигатель размеренно ревет. А покрышки приятно шуршат.
Я «нащупываю» колесами колею, раскатанную предыдущими гонщиками. Тут нельзя бездумно топить педаль в пол.
Поддавливаю газком, работая ногой, дозировано и стараясь ускоряться с минимальной пробуксовкой задних колёс.
Выхожу из виража напрямую, почти не теряя в скорости.
Молодец. Хвалю себя по традиции.
Второй поворот прохожу также уверенно, мне даже кажется, что скорость моей копейки на выходе даже немного выше, чем на первом.
Проношусь мимо старта. Несусь дальше. Костя наверняка охреневает от того, как я еду. Кажется, я его замечаю краем глаза у бровки трека.
Меня будто подхватывает неведомая сила. Я лечу, и все летит мимо моей машины.
Тренировочный заезд — три круга. Даже не замечаю, как они остаются за спиной.
К концу третьего вижу, как мне машут флагом, означающим, что пора съезжать на закрытую площадку.
Возвращаюсь на закрытую площадку со вспотевшей спиной.
Медленно проезжаю на свободное место и вижу, как ко мне спешит звеньевой. Он дожидается, пока я вылезу из салона.
Костя хватает меня за локоть и пытается отвести в сторону. Я аккуратно освобождаюсь. Шипит сквозь зубы.
— Тебе что было сказано?
— А что? — с моего лица сходит улыбка.
— Ты куда гонишь? Разве тебе было сказано приходить в числе первых?
— А что я первый? — я деланно показываю удивление и поднимаю глаза, — откуда мне было знать, что эти будут ползти, как черепахи.
Я мотнул головой в сторону гонщиков, закончивших тренировочные заезды.
— Ты допрыгаешься! — Костя сверкает глазами, — жди указаний.
Замечаю тяжелый взгляд Гоши, который стоит недалеко от нас со сложенными на груди ручищами и сверлит меня нахмуренными глазами.
Я пожимаю плечами.
— Я вроде