Я слегка поморщился. Не то, чтобы я всерьёз рассчитывал на этот вариант, но… надежда умирает последней, так ведь? Во мне до последнего теплилась робкая мысль, что, может, удастся пойти по лёгкому пути, отменить эту печать и дело с концом…
Не выйдет.
Значит, пойдём по сложному. По тому, который я и держал в голове, направляясь сюда.
План рискованный. План опасный. Если старухи и сейчас ответят мне отказом — то это будет означать, что я и правда потратил время зря, а его у меня и так немного. Ещё это будет значить, что опасность сгинуть на Олимпе, не вернувшись на Землю, для меня возрастёт в разы.
Но… я всё-таки давно знаю старух. Знаю их ледяную непреклонность в вопросах, касающихся судьбы; знаю, что для них нет ни любимчиков, ни исключений.
И знаю, где в их убеждениях можно найти лазейку. Маленькую, на пол-ниточки, но всё же.
— Ладно, ладно, — я спокойно улыбнулся, поднимаясь стаканчик с вином. — Знаю, помню, верю. Судьбу не изменить.
— Именно так, — произнесли все три старухи Мойры — хором, с нечеловеческой, пугающей синхронностью.
— Но… — продолжал я, — как насчёт того, чтобы сделать с судьбой кое-что другое?
Глава 6
— … Богами несёт, — тихо проревел себе под нос Титан Иапет.
«Тихо» в его исполнении означало «так, чтобы от звука волосы собеседника назад не отбрасывало»; магистру Константину лишь удалось не поморщиться — всё же за последние недели он привык к Титану и его уровню громкости.
— С чего ты это взял? — отозвался он, вороша палкой угли в костре.
— Разве сам не чуешь? — Иапет повертел головой по сторонам. — Ох уж эта вонь. Божки не внутри рощи — пока не внутри; но, кажется, они снаружи.
Как по мнению Константина, воняло как раз-таки внутри рощи Диониса — перезрелыми плодами, гнилью, кислым вином и немытыми телами сатиров и нимф. Но к этому запаху он тоже уже приноровился. Богов Константин, разумеется, тоже терпеть не мог, но какого-либо особого запаха за ними не замечал. Возможно, ноздри Титана были более чуткими в этом смысле?
— Думаешь, пришли за нами?
Взоры обоих заговорщиков обратились в сторону выхода из рощи.
…Константин не думал, что останется в живых.
Строго говоря, он ведь уже умер. Тот, прежний, настоящий Константин, копией которого он был, был разорван порталом, а он лишь копия. Но даже без учёта этого — он был готов к тому, что умрёт, пожертвует собой ради общего дела. Тогда, недели назад, шагнув в портал, Магистр Ордена мечников был уверен, что вот-вот наткнётся на Богов, а уж те не станут с ним церемониться; повезёт ещё, если смерть окажется быстрой…
Но, к его удивлению, этого не произошло; в точке выхода из портала никого не оказалось, и ему удалось убраться прочь до того, как кто-то появился.
Не то, чтобы в его глазах это имело смысл. Константин ожидал смерти с минуты на минуту, и, честно говоря, даже не особо переживал по этому поводу. Единственным, что его волновало, была Амира и то, выжила ли она — но отсюда он никак не мог ни узнать этого, ни тем более повлиять.
Спасала его только привычка. Даже будучи лишённым смысла жизни, Магистр Ордена не привык ложиться и сдаваться — поэтому он принялся выживать, просто на рефлексах.
География этого места была давно известна людям — пусть и очень приблизительна; полубоги и герои разведали Олимп и его окрестности. Константин знал, что роща Диониса — одно из немногих мест, где можно укрыться от взора Богов, поэтому он туда и направился.
Здесь он и познакомился с Иапетом. Не то, чтобы этот древний и пафосный гигант, глядящий на всех как на букашек, внушал доверие, не то, чтобы он нравился ему — или чтобы он сам нравился Иапету — но они оба были врагами Богов, а потому Константин решил находиться рядом с ним.
Так он и стал заговорщиком. Раскрытия он не особо-то боялся — ведь что плохого может произойти, когда ты уже готов к смерти?
— … за нами? — Иапет шумно выдохнул, склонившись над собеседником сверху вниз. — Или за этим типом, которого ты привёл? Сизифом.
— Он привлекает внимание, это точно, — согласился Константин. — Но ты всё-таки зря его прогнал.
Иапет покачал головой.
— Ты знаешь о нём немного, человек. Для тебя он лишь какой-то реликт из прошлого, сильный малый, что может дать отпор Богам — а потому ты цепляешься за него, как утопающий за соломинку. Я же смотрю глубже…
Он выдохнул; пламя костра заметно колыхнулось от титанического дыхания.
— Сизиф — это элемент непредсказуемости. На нашей стороне или на чужой — он вносит только хаос и рушит все планы.
— От того, что ты его прогнал, он не перестанет быть таким элементом, — возразил Константин, глядя Иапету прямо в лицо. — Но нас не будет рядом, когда что-то пойдёт не по плану. Я, может, не живу тысячи лет, но я тоже, знаешь ли, знаком с такими типами. Лучше держать их при себе, чтобы всё контролировать.
— Ха! — хрипло рассмеялся Иапет. — Сизифа не смог контролировать даже Дит! Нет, Константин, лучше просто-напросто находиться от него подальше — чтобы не дать ему разрушить ничего из того, что тебе важно.
Он принюхался.
— Боги уходят прочь. Развернулись и уходят…
— Может, увидели следы Сизифа? — предположил Константин. — Он не очень-то незаметен, на этом своём трёхголовом чудовище…
— Может, — мрачно согласился Иапет. — Вот это-то меня и беспокоит. Об этом я и говорил, понимаешь? Хаос!
Он покачал головой.
— Что узнали Боги, что ещё они узнают в ближайшее время, если догонят его? Что сделает сам Сизиф и как это отразится на наших планах? Полная непредсказуемость, и может так получиться, что теперь нам придётся всё менять…
Великан глядел хмуро, и Константину тоже передавалось его настроение. Возможно, Иапет прав. Возможно, из-за Сизифа здесь начнётся не пойми что. В конце концов, нападение Богов на Академию тоже началось вскоре после появления там Сизифа. Совпадение? Как знать?
— И что ты предлагаешь? — он поглядел на Титана.
Тот покачал головой и голыми пальцами пошевелил угли в костре; хлынул поток искр, взметнувшихся вверх, будто стая светлячков.
— Нам нужно быть первыми, человек, — пробасил Иапет.