Она наконец-то повернулась к Андрею лицом. В ярко-зеленых глазах стояли еле сдерживаемые слезы, а нижняя губа тряслась.
– Лея, малыш. Ну я… Я ведь все тот же Андрей, каким был вчера. И неделю назад. И месяц назад. Мы с тобой столько приключений пережили. И говорили открыто, откровенно. Что сейчас тебя пугает?
– Будущее… – Лея шмыгнула носом и плюхнулась на диван, сцепив пальцы в замок.
– А что с ним?
– Я не понимаю, каким оно будет.
– Покажи мне того счастливчика, который понимает! – Андрей забавно хмыкнул и уселся рядом, поправив на себе полотенце. Но Лея не оценила его шутку.
– Ты обещал не смеяться.
– Прости.
– Что будет, когда нас отсюда вызволят?
Вскинув брови, Фенрир пожал плечами:
– Мы вернемся в Москву. Всех виновных в покушении на тебя вычислят и осудят. Твой отец вынесет мозг Денису, и тот приставит к тебе еще одного телохранителя. Правда, не знаю…
– Я не про это.
Андрей прекрасно понимал, о чем переживала Лея, и его рассуждения были лишь попыткой оттянуть необходимость ответить, чтобы сообразить, какую реакцию стоило продемонстрировать.
– Ну… – он уперся локтем в колено и уронил подбородок на ладонь, сжатую в кулак. – Ты… Ты жалеешь, что в адреналиновом порыве позволила мне… Дала мне доступ к телу? И теперь боишься, что по возвращению в Москву я испарюсь, получив свое, а ты останешься опороченной одинокой пленницей президентской тюрьмы, которую по какой-то глупой случайности назвали резиденцией…
Лея медленно закрыла глаза:
– Я не жалею, но…
– Переезжай ко мне.
– Что??? – она растерянно уставилась на Андрея, не веря своим ушам. – В смысле – переезжай?
– В прямом. У меня отличная хата. Просторная студия и гигантская спальня. За всю твою библиотеку не уверен, но пара книжных шкафов точно влезет, – Андрей криво улыбнулся и аккуратно ткнул ее плечом в плечо. – Или страшно покинуть отцовское гнездышко?
Лея закатила глаза и еще больше погрустнела:
– Знаешь… Я, конечно, в определенной степени страдаю от одиночества. Но мне не четырнадцать… И, поверь, мне хватило бы ума, гордости и… и самолюбия… не… – в горле пересохло, а в солнечном сплетении напряжение снова отозвалось тупой болью, но Лея заставила себя продолжить фразу: – …не давать тебе доступ к телу просто из-за взрыва гормонов. Я… как бы сказать…
Андрей нежно повернул ее лицом к себе, коснувшись подбородка, и успокаивающе поглаживал скулу Леи большим пальцем:
– Скажи как есть. Мне, собственно, тоже не четырнадцать.
В приступе горькой самоиронии Лея грустно хмыкнула:
– Это такая глупость…
– Почему? – Фенрир уже почти точно знал, что она скажет. Все эмоции Леи очень красноречиво отражались на ее точеном лице.
– Я… я во всем этом увязла эмоционально…
– Ты считаешь эмоции глупостью?
– Сейчас многие так считают… – поняв, что больше в силах продолжать эту мазохистскую пытку, Лея отвела взгляд в сторону и сдалась: – Многие считают любовь глупостью…
Андрей с минуту смотрел на растерянную шатенку со свежесрезанными блестящими волосами. На ее большие печальные глаза, прикрытые длинными влажными ресницами. На нервный румянец по краям гармоничного красивого лица.
– Я так не считаю. И никогда не считал.
– Правда?
– Правда.
В его сознании всплывали воспоминания о верных женщинах и сильных мужчинах, среди которых он вырос. Об их чувствах, которые невозможно было не видеть. Он знал, что именно та самая любовь продолжала поддерживать жизнь во многих близких ему людях. И никогда не подвергал сомнению или насмешкам значимость подобных эмоций.
– Любовь – это чудо, которого не каждый достоин.
Лея наконец-то отважилась поднять на него взгляд:
– Да, но… Последнее, на что я готова пойти, это на жизнь, где у эмоций одностороннее движение… Лучше тогда сразу остановиться, и…
– Лея.
– Что?
– Ты думаешь, я рисковал выхватить себе головняк от целой кучи своих боссов и несколько раз протащил к тебе домой запрещенку просто из… из-за жажды бунта против устава и протокола?
– Не знаю…
– Или попытался взять на понт и проверить качество президентских кордонов? – Андрей склонил голову набок и улыбнулся: – Я хотел ТЕБЯ порадовать. Потому что ТЫ грустила, нервничала…
– Да?..
– Конечно. Или нарушал правила, подыгрывал тебе тогда в клинике, огрызался на Германа просто потому, что я безголовый беспредельщик, которому плевать на замечания и выговоры?
– Вроде нет…
Сделав глубокий вдох, Фенрир приблизил лицо к Лее и, удивляясь самому себе, поставил точку в ее сомнениях:
– Знаешь, как я оказался вчера рядом с тобой?
– Как?.. – Она всматривалась в смеющиеся карие глаза, но почему-то в глубине их видела совсем иные эмоции.
– Это не было какое-то официальное задание. Морозов просто попросил меня прокатиться вслед за твоим кортежем до Твери и обратно. Потому что его одолевали сомнения… И, как видишь, интуиция его не подвела. Но не в этом суть.
– А в чем?
– Лея, если бы мне было плевать на тебя, если бы все эти недели я просто по-звериному облизывался на недосягаемое тело президентской дочурки, поверь, заметив издалека захват кортежа, я бы просто съехал на обочину. Позвонил бы Денису и сказал: «Чувак, а вот теперь у тебя точно проблема. Кортеж захвачен, Ласточка в плену, и тут такое количество головорезов, что тебе было бы недурно поднять в небо пару истребителей! А я в одного такое точно не проверну!»
– Но ты провернул…
– Ага. Я, как последний идиот, пустил свою любимую тачку на таран. Да-да, ту самую. На которую сначала три года копил, а потом еще год доводил до совершенства… И с двумя несчастными пистолетами полез в одиночку против целого отряда упырей спасать тебя. У меня не было таких инструкций. Не было никакого задания, кроме наблюдения.
Лея судорожно вдохнула ртом воздух, почувствовав, как узел сомнений в груди вдруг растворился, словно сахарная вата в воде. Из глаз потекли крупные слезы облегчения.
– Ты это сделал… потому что…
– Потому что для меня это не глупости… – Фенрир запустил пальцы в ее волосы и прижал Лею к себе, одновременно впиваясь ртом в ее соленые губы.
Глава 24
Расширение опыта
– Все, Морозов, я больше не могу. Давай покурим…
– Пойдем. Теперь торопиться все равно некуда.
Спустя три часа после начала расшифровки переписок Германа, Сатир выдохся, а Денис получил сообщение из госпиталя. Водолея держали в медикаментозной коме из-за крайне нестабильных показателей.
– Сейчас передохнем и приложим в параллель остальные переписки. Наверняка тоже появятся закономерности.
– У меня только один вопрос. Почему «Феникс» сразу не выявил все эти цепочки?
Константин пожал плечами:
– Хреново отработали