Иду позади Рантара, глядя в спину, обтянутую чёрной шёлковой рубашкой. Тонкая ткань очерчивает широкие плечи, обозначает крепкие мышцы рук.
Советник чеканит шаг и звук эхом отдаётся в тёмном, сумрачном коридоре.
Я думаю о том, что дракон уже не первый раз идёт мне навстречу. Перенёс в Изумрудный коготь за вещами, устроил свидание с отцом, не говоря уж о спасении Джерана.
Возможно, стоит довериться ему? Рассказать о детях?
Что лучше — умолять его не разлучать меня с ними или всю жизнь терпеть прикосновения кузена?
Из тайного хода мы попадаем в одну из башен и начинаем спускаться по узкой каменной лестнице. С каждым шагом становится всё холоднее. Вскоре доносится смрадное дыхание королевской тюрьмы.
Плесень, человеческие испражнения, гнилая солома.
Внезапно Рантар останавливается, и я впечатываюсь в его спину. Судорожно вдыхаю свежий запах его тела. Сейчас присущий ему аромат горьких трав — как глоток чистого воздуха. Даже не замечаю, что прижимаюсь к его спине слишком долго. Не могу надышаться.
— Может, перестанешь ко мне прижиматься? — хрипло говорит он.
— Простите, в темнице ужасно воняет, а ты… — Рантар разворачивается и буравит меня синим взглядом. — Твоя одежда пахнет свежими травами.
— Значит, я пахну лучше, чем тюрьма? Рад слышать, — усмехается дракон и толкает тяжёлую кованую решётку.
Она с визгом распахивается внутрь, и я вижу своего отца.
Антор Маалан выглядит измождённым. Сидит на каменной лавке, прислонившись затылком к стене. На нём та же самая одежда, что и в день ареста. Белая рубашка давно стала серой. Сюртук выглядит затёртым. Волосы в беспорядке, а на подбородке выступила тёмная щетина, щедро приправленная проседью.
— Отец!
Сажусь рядом с ним, беру холодную ладонь в свои руки. Провожу по его лбу, опасаясь лихорадки. Я умудрилась простудиться всего за одну ночь в темнице, а он здесь уже два дня, но, кажется, здоров. Только устал.
Отец открывает глаза и слабо улыбается:
— Элена, ты в порядке?
— Да, всё хорошо. Мне выделили комнаты во дворце. Дети живут в соседних апартаментах. Нашу гувернантку тоже отпустили.
Отец переводит взгляд за мою спину и сухо говорит:
— Спасибо.
— Я сажаю в тюрьму только виновных, — ледяным тоном отвечает ему Рантар.
— Неужели ты и в самом деле планировал устранить короля Норэна? Я никак не могу в это поверить!
— Нет, конечно, нет, дочка, — устало говорит отец, и я тут же бросаю гневный взгляд в сторону Советника.
— Дослушай его, — советует дракон.
— Но я действительно виновен. Я планировал убийство Её Величества.
— Что⁈ Но почему?
Я не верю своим ушам. Конечно, королева — та ещё стерва, но, чтобы отец… мой мудрый, добрый папа планировал чьё-то убийство.
— Она использует запретную магию.
— Это не так, — чеканит дракон за моей спиной.
Я замираю. Смотрю отцу в глаза и… не знаю, как показать, что верю ему.
— Мне никто не верит, — продолжает отец. — У меня нет прямых доказательств, только косвенные и показания некоторых свидетелей.
— Которые отказались от своих слов, — вставляет Советник.
— Да, отказались, — устало соглашается мой бедный, измученный папа. — Струсили, отказались, сдали меня.
— Как же так⁈ — по моим щекам бегут слёзы. — Может быть, можно найти ещё какие-то свидетельства?
Смотрю на Рантара, надеясь найти там хоть проблеск сомнения. Хотя бы намёк, что он готов поверить в эту версию — тогда… да я сразу бы раскрыла всё, что узнала сегодня. Ищу и не нахожу. Лицо лорда Кандаан застыло непоколебимой маской. Конечно, он ни за что не поверит в том, что его любовница виновата!
— Нет! — вдруг восклицает отец, а потом сжимает мою руку, смотрит прямо в глаза и добавляет чуть тише. — Нет, доченька. Прошу, не пытайся ничего изменить. Я виновен, я замышлял убийство, и я понесу наказание. Думай только о себе и детях. Иди. Надеюсь, перед казнью Советник разрешит нам с тобой проститься.
Я обращаю залитое слезами лицо к Рантару и сквозь пелену вижу, как он кивает.
Отец обнимает меня за плечи и шепчет.
— Ты помнишь колыбельную, которую я пел тебе в детстве?
— Что? Какую колыбельную?
Отец меня любил и баловал, конечно, но спать меня всегда укладывала гувернантка.
— Забыла, — с грустной улыбкой произносит он. — Я напомню тебе, а ты обещай не забывать больше.
Киваю, плохо понимая, о чём он говорит.
И тут отец начинает насвистывать какую-то мелодию.
Я не сразу понимаю, что этот мотив — послание, зашифрованное языком растений.
И то только потому, что одно слово повторяется три раза: не доверяй, не доверяй, не доверяй!
— Что? — переспрашиваю я, а потом спохватываюсь и прошу. — Кажется, вспомнила, но напой, пожалуйста, ещё раз.
Отец повторяет мотив, и на этот раз я понимаю всё.
«Не доверяй Рантару! Не доверяй Освану! Не доверяй Далаану! Они все под властью королевы».
— Не забудешь теперь? — улыбнулся отец уголками губ.
— Не забуду, — обещаю я, целую его в колючую щёку и едва слышно шепчу: «Всё поняла».
Это даже не шёпот, скорее выдох, но папа улыбается чуть шире. Значит, расслышал.
Наконец, выдаётся пара спокойных дней.
В первой половине дня дети занимаются с гувернанткой, я же посещаю королевскую библиотеку, ищу язык заклинания, которое записала с мелодии лотоса.
Магия смерти запретна, а следовательно, и знания, касающиеся её — тоже.
Поэтому я не обращаюсь за помощью к пожилому хранителю.
Конечно, сборник заклинаний я не найду, но мне он и не нужен. Я читаю мифы, легенды и страшилки, чтобы понять — кто создал магию смерти, и какой язык использовался для этого.
Наконец, нахожу информацию о том, что магию смерти принесли в наш мир переселенцы из иного мира. Как они появились толком неизвестно, но в легендах писалось следующее: «Они вышли из горного пламени, не тронутые огнём. Их тела защищали чёрные щиты. И спустились они в долину Потока и создали своё поселение».
Долина Потока — старинное название одного из горных королевств, которое ранее находилось между Эссетом и Дарркатом, но уже давно прекратило своё существование, завоёванное и поделённое на части нашими странами.
«Их волосы была цвета чёрного золота, а глаза — зелёными. Их язык был незнаком нам, а магия не видана. Они не могли