— Не надо за меня волноваться, — машинально отозвалась я.
— Ты после Леши сама не своя была, — мама ступила на запретную территорию.
И это она не знала еще всей истории. Думала, он просто меня «поматросил и бросил», как говорится. Может, подпольный аборт подозревала — должна же она была как-то объяснить самой себе мое состояние, когда я два года не жила практически, а существовала, словно комнатное растение?
В общем, всей правды я, конечно же, ей не говорила и никогда не скажу. Иначе не знаю, что бы сейчас было...
— Мам, — я подошла к ней и взяла за руку, несильно сжав. — Не волнуйся. Все будет нормально.
— Маша, — мама печально вздохнула. — Уезжай, а? Не нужно тебе с ним связываться.
Если бы я могла, мама. Если бы я могла. И не только из-за уголовки.
От потенциально тяжелого продолжения этого разговора меня спас, кто бы мог подумать, Александр Иванович. Постучав и выждав пару секунд, он вошел в гардеробную и окинул нас с мамой быстрым взглядом.
— Маша, нам нужно поговорить. И лучше сделать это прямо сейчас, пока Кирилл Олегович не проснулся.
Дядя Саша сказал это совершенно ровным голосом, но я видела взгляд, который бросила на него мама. Конечно, он знал, где я ночевала. И мама знала, что он знал. Да весь дом, похоже, знал. Один лишь Громов спал сном невинного младенца.
Я одернула рукава свитера и кивнула. Улыбнулась маме и вышла следом за дядей Сашей из гардеробной. По коридору он провел меня в часть дома, в которой я еще ни разу не бывала. Что-то типа «командного пункта», если проводить аналогии с американскими боевиками. В комнате, куда мы пришли, стояла пара обычных диванов, несколько кресел, пара тумбочек и телевизор. В углу висела помятая боксерская груша, на полках над столом выстроились банки с кофе, пачки чая и печенья. Рядом с электрическим чайником на тумбочке стояли чашки.
Комната отдыха для охраны. Очень мило!
Мельник, вольготно развалившийся на диване, при нашим появлении встал. Ну да, у дяди Саши с субординацией не забалуешь.
— Нам нужно рассказать Кириллу Олеговичу про встречу с Аленой. И сделать это чем раньше, тем лучше, — без обиняков сказал он и посмотрел мне в глаза.
— Понятно.
Он явно на что-то намекал, но я притворилась идиоткой и сделала вид, что ничего не понимаю.
— Хорошо, — как-то разочарованно выдохнул он и мазнул рукой, чтобы Мельник подошел поближе. — Давайте тогда еще раз прогоним, как все было.
— Она нагнала нас на улице. Мы поднялись к Тверской, чтобы свернуть к «Детскому миру», — он бросил на меня укоризненный взгляд. — Подарки для Гордея. Идея Марии Васильевны.
— Она была одна, так?
— Да. Насколько я могу судить.
— Пасла вас, получается?
— Сказала, что случайно наткнулась, — я фыркнула. Нужно быть безумцем, чтобы поверить в такой бред.
— Мы не заметили никакой слежки, — вставил Мельник. — Может, не врет.
Я фыркнула и закатила глаза. Интересно, все мужики так перед красивыми женщинами пасуют или есть исключения? А ведь он, так сказать, при исполнении.
Наверное, у меня было очень сильное предубеждение против этой Алены. Наверное, это было не очень честно по отношению к ней... а сына своего бросать в глуши честно? А рожать никому не нужного ребенка, чтобы мужика к себе привязать, это разве честно? А пропадать из жизни пацана на долгие годы?..
— Ага, конечно, — ласковым голосом пропела я. — Короче, она нагнала нас со спины, начала звать Гордея по имени. Кричала, что «мама здесь, мама больше никуда не уедет, мама его больше не бросит».
Я говорила, а у самой кошки на души скребли. Как же было душераздирающе в тот момент смотреть на совершенно растерянного, взволнованного Гордея, который просто не знал, что ему делать? Он метался между вариантами броситься к матери и броситься подальше от матери. В итоге он выбрал последний, а эта чокнутая баба орала ему в спину, что скоро заберет его у отца.
— Может, опустим эту часть? — я поежилась и обхватила себя за плечи руками. — Ну, про угрозы забрать от отца.
Дядя Саша посмотрел на меня непроницаемым взглядом, взъерошил свой короткий ежик на затылке и махнул рукой.
— Да уже ни к чему. Кирилл Олегович уже в курсе этой части ее плана.
Ого! Как интересно...
— И она потом ушла? — он повернулся к Мельнику. Наступил момент его фиаско.
— Да, — кивнул он и добавил, поборов смущение. — Пацаны вели ее, но потеряла. В метро спустилась, а там, сами знаете, двадцать выходов в разные стороны.
— Заткнись, — оборвал его дядя Саша. — До сих пор слушать тошно. За что твоим мальчикам-зайчикам бабки платят? Посмотрим еще, что Кирилл Олегович скажет.
— Не жительница Финляндии, а просто Мата-Хари какая-то, — с невинным видом ввернула я, и Мельник заскрипел зубами.
— Ладно, — дядя Саша помассировал красные от недосыпа глаза. — Перескажет короткую версию, детали опустим, — он зевнул.
Да уж. Месяц у него выдался непростой... Как и предыдущие годы, наверное.
— Ему нужно на ноги встать.
А вот это он уже про Громова добавил. Ох. Не ожидала от него такой заботы по отношению к начальнику...
— Согласна, — ляпнула я прежде, чем смогла отследить и остановить свой порыв. — Третий разрыв раны ему точно не нужен.
Дядя Саша и Мельник посмотрели на меня почти синхронно. Мне ничего не оставалось. Пришлось задрать повыше нос и гордо замолчать. Что я им могла сказать?..
На кухне я перехватила у Оксаны Федоровны поднос с завтраком и вызвалась сама отнести его Громову. Бульон, пара гренок, одно сваренное вкрутую яйцо. Ммм, он будет просто в восторге.
Дверь в спальню мне открыл охранник. Да уж. В этом доме шило в мешке точно не утаишь.
— Я думал, ты сбежала.
Похоже, это приветствие становится нашей общей шуткой.
Я толкнула пяткой дверь и посмотрела на него. При дневном свете выглядел он еще хуже, чем вчера, когда встречался с эфэсбешником в кабинете. Опираясь на подушки, он сидел на кровати и копался в пейджере.
Я отвела взгляд от его плеч и груди, не прикрытых сползшим на живот одеялом, и подошла к кровати, поставив поднос на тумбочку. Он перехватил мою руку и заставил сесть