И если мне казалось, что произойдет что-то плохое: оно непременно происходило.
И помешать этому мне удавалось далеко не всегда.
Бал в честь спасения моего отца был роскошным. Намного, намного роскошнее того единственного, на котором мне удалось побывать.
Тысячи свечей сверкали в огромной зале, отражаясь в начищенном до плеска паркете и зеркалах. Свет переливался на роскошных люстрах, усыпанных хрусталем, и казалось, будто воздух сам был пропитан золотым сиянием. Платья дам были настоящими произведениями искусства: шелк, бархат, тафта всех возможных оттенков. Драгоценности — алмазы, сапфиры, рубины — горели на шеях, запястьях и в волосах, добавляя этому празднику ещё больше блеска. Я слышала шелест тканей, звон хрустальных бокалов и переливчатый смех, который поднимался то в одном, то в другом конце залы. Офицеры в парадных мундирах с золотыми эполетами и сверкающими орденами стояли группами, обмениваясь веселыми репликами или кланяясь дамам.
Голова могла бы кружиться от этого великолепия. Но я едва обращала на него внимание. Держала мужа под локоть и слепо шла за ним, не глядя по сторонам.
Мы подошли поздороваться с отцом. Обменялись пустыми приветствиями сквозь зубы. Я была его дочерью, и нам полагалось стоять рядом с ним, приветствуя гостей. Я бы ушла, но Георгий заставил остаться.
Государь прибыл позже всех. Разговоры стихли, оркестр прекратил играть, и гости разошлись, образовав для него широкий проход.
Сначала послышались шаги сопровождающих, потом блеснули шитые золотом мундиры гвардейцев, открывавших путь Императору Александру II. Государь вошел неспешно, с величественной осанкой, в парадном мундире, украшенном лентой с орденами и сверкающими звездами.
Он был одновременно похож и не похож на все портреты, которые я видела.
Я никогда не была монархисткой. Никогда прежде не чувствовала трепета, читая о Романовых.
Но почувствовала его в тот самый момент, когда Александр II к нам приблизился. Это было ощущение, которое невозможно описать словами. Я прекрасно понимала, что он живой человек, такой же, как мы все. Из плоти и крови. Но в груди зарождалась дрожь от величия, которым была окутана его фигура.
Я, как и все остальные, опустила глаза и склонилась в почтительном реверансе. Государь остановился перед собравшимися и слегка кивнул, позволяя присутствующим выпрямиться.
— Добрый вечер, господа, — его голос был негромким, но проникал в каждый уголок огромной залы. — Я рад приветствовать вас на этом торжестве в честь столь благородного дела.
Он сделал паузу, скользнув взглядом по гостям, и чуть улыбнулся.
— Алексей Кириллович, мой добрый друг, — Император подошел к отцу, и тот выпрямился на вытяжку, громко щелкнув каблуками. — Рад видеть в добром здравии.
— Ваше Императорское Величество, это огромная честь, видеть вас...
Начался обмен учтивостями и любезностями. Государь приветствовал отца, обменявшись с ним несколькими формальными фразами. Затем сдержанно улыбнулся Кире Кирилловне, сказав что-то о её неизменном очаровании. Когда он повернулся к Георгию, в груди шевельнулся неприятный холодок.
— Георгий Александрович, — произнес Государь, — как давно мы не виделись. Наслышан об изменениях в вашей жизни, — острый взгляд задел меня.
— Ваше Императорское Величество, — князь склонился в безукоризненном поклоне. — Действительно, многое изменилось за последние недели.
Император чуть приподнял брови.
— Варвара Алексеевна, — он впервые со мной заговорил. — Поздравляю с замужеством. Вы не смогли бы найти себе более достойного жениха во всем Отечестве!
И пока я пыталась разобраться, не скрывался ли в его словах тайный смысл, вперед решительно ступил моей отец.
— Ваше Величество, позвольте я представлю Вам человека, с которым мне сама судьба распорядилась коротать томительные дни в плену...
Глава 52.
Императорский бал начался с торжественного полонеза. Когда его первые аккорды разнеслись по залу, наступила полная тишина. Под звуки величавой музыки пары вытянулись в длинную, изящно движущуюся цепь. Впереди, как и полагалось, шел Государь под руку с Кирой Кирилловной. Будь жива жена старшего князя Разумовского, Император вел бы ее, ведь вечер был затеян в честь моего отца. Следовательно, право открыть бал вместе с Государем принадлежало старшей женщине в семье.
Пары шли колоннами, делали повороты, расходились, чтобы затем вновь соединиться, как будто водили причудливый хоровод. Плавные линии танцующих образовали сложный узор, который расплетался и вновь соединялся в новых фигурах.
Георгий и я стояли в стороне, наблюдая за танцем. Его рука лежала на моей спине, и пальцы едва ощутимо касались лопаток, поглаживая.
— Ты напряжена, — сказал он.
Наверное, заметил, что я скользила взглядом по залу, пытаясь что-то отыскать...
Или кого-то?..
Я и сама не могла ответить на этот вопрос.
— А где Михаил? — невпопад спросила я.
— Мне ревновать? — насмешливо вскинул брови князь.
Я настолько погрузилась в себя, что сперва даже не поняла, о чем он говорил.
— Ну, что ты, — я поспешно покачала головой. — Удивилась, что до сих пор его не видела.
— Он лично занимается охраной дворца сегодня.
Слова Георгия мне чуть успокоили. Мы в надежных руках графа Каховского.
Когда полонез достиг своей кульминации, пары выстроились в единую линию и завершили танец поклонами. Оркестр сделал короткую паузу, после которой заиграл первые аккорды мазурки. Я почувствовала, как Георгий предложил мне руку.
— Наша очередь, — сказал он негромко, едва улыбнувшись.
Я заставила себя улыбнуться в ответ. Настроения танцевать не было, но я не хотела отказывать мужу.
Мазурка началась с оживленных звуков скрипок, подхваченных быстрым ритмом ударных и легкими переливами флейт. Если полонез был торжественным и величавым, то мазурка — это праздник движения, радости и легкости.
Я вложила свою руку в ладонь мужа, и мы вышли в центр зала вместе с другими парами.
Первая фигура началась с ритмичных шагов. Георгий вел меня твердо, но ненавязчиво, позволяя чувствовать свободу в движении.
Пары расходились в стороны, чтобы вновь соединиться, создавая хореографический узор. Мужчины поднимали женщин в небольших поддержках, чтобы затем плавно опустить на землю. Георгий подхватил меня под талию и, на мгновение приподняв, грациозно вернул на паркет.
Всё вокруг кружилось в вихре красок: бальные платья, как цветы, распускались вокруг нас, военные мундиры с эполетами блестели в свете тысяч свечей.
Когда танец набрал темп, я даже улыбнулась, начав испытывать удовольствие от происходящего. Повороты, смены партнеров и вновь соединение с мужем — все это кружило голову.
Георгий ловко менял ритм, подстраиваясь под