— Князь Разумовский освобожден из лап террористов, — сказал он едко, уже громче. — Его высокопревосходительство ясно дал мне понять: я на службе, пока не разыщу генерал-губернатора. Теперь с этим делом покончено.
— Его спасли благодаря тебе.
— Ту схему нам отдала Варвара Алексеевна. Но даже если и так, Серж ушел, Перовский убит, никого из тех, кто руководил похищением, мы не схватили. Единственное утешение: оба заложника выжили.
Оба?..
Моментально пронеслось в моей голове. Кто же был вторым? Все всегда говорили лишь про отца, и до этой минуты я и представить не могла, что отец был не один.
— Императорский гнев обрушился на Третье отделение из-за того, что мы упустили террористов у себя под носом. Отставки были неминуемы.
— И ты ступил на линию огня, когда женился на подозреваемой, — я почувствовала по голосу, что граф недовольно поджал губы.
— Она никогда не была подозреваемой, — вскинулся Георгий.
— Официально нет, но обер-полицмейстер вцепился в нее словно пиявка.
— Мстит мне за Первозванного (орден Андрея Первозванного — прим. автора).
— Да ты не шутишь ли? — Михаил едва ли не присвистнул. — Все еще не может смириться, что тогда наградили тебя? А не его? Но его-то за что?! Он не заслужил, — отрубил он решительно.
На некоторое время воцарилась тишина. Я даже дышать старалась через раз, чтобы ненароком не спугнуть двух мужчин. Пришлось осторожно прислониться к стене, потому что ноги меня почти не держали. Вскоре я почувствовала сильный запах табака: кажется, князь и граф взялись за трубки.
— То, что Его высокопревосходительство намерен повесить на тебя всех собак — бесчестно.
— Лес рубят — щепки летят, — философски отозвался Георгий. — Я сам подставил себя под удар.
— Выходит, все было напрасно, и ты мог обождать со свадьбой. И не ставить свою карьеру на кон. От них все равно пришло бы второе письмо, и Варвара Алексеевна отправилась бы на встречу, и мы бы изучили тот чертеж, который она передала.
— Ничего не было напрасно, — возразил князь упрямо. — Варвару Алексеевну оставили в покое лишь после венчания. И то не до конца, ведь обер-полицмейстер еще три раза ходатайствовал об ее допросе.
— Перед Его высокопревосходительством?!
— Да, — Георгий усмехнулся. — Граф Меренберг перенаправлял его прошения ко мне. Конечно же, я на всех ставил отказ.
— Ну и ну. Уверен, он доложил о каждом.
— Не сомневаюсь.
Услышав шорох отодвигаемого стула и шаги, я поспешно отпрянула от двери. Но, кажется, кто-то из них решил пройтись по кабинету, чтобы размяться.
— Но я все равно не понимаю тебя, Георгий, — голос графа Каховского прозвучал совсем близко. — Зачем разводиться? Я только и слышал от тебя в последние полгода о несравненной красоте княжны Разумовской. Теперь она стала твоей княгиней... — он замолчал, но в воздухе повис невысказанный вопрос.
До меня донесся невеселый смешок мужа.
— Потому что я был форменным дураком, даже стыдно вспоминать. Тогда меня привлекла ее красота, теперь же я влюбился, словно сопливый мальчишка, но Варвара Алексеевна заслуживает кого-то гораздо лучше, чем мужа, подвергнутого опале, уволенного со службы.
— Тебе предложат почетную отставку...
— Не суть! — Георгий повысил голос, некрасиво перебив друга. — Я ее отпущу. Все закончится, выжду немного, и отпущу.
— А саму Варвару Алексеевну ты спросить не хочешь? — с нескрываемым сарказмом предложил Михаил. — Что она думает об опальном муже? Она ведь знает, что ты рисковал...
— Она не должна ничего об этом знать. Я не хочу, чтобы Варвара Алексеевна испытывала ко мне жалость. А что до вопроса о том, что она думает... видел бы ты ее взгляд в ту минуту, когда я рассказал об обстоятельствах подписания приказа. Я умирать буду, а не забуду эту смесь горечи, разочарования и презрения.
Да боже мой!
Мне захотелось влететь в этот кабинет и влепить князю пощечину! Почему он вспоминает о том взгляде?! Это было невероятно давно, столько воду уже утекло. Почему не вспоминает о вечере накануне встречи с Перовским, когда я погладила мужа по щеке? И о разговоре, что состоялся после!
Гнев переполнил меня всю, захлестнув с головой.
Я должна была уйти как можно быстрее, чтобы ненароком не выдать свое присутствие. Слишком сильны были охватившие меня эмоции. Я развернулась и заспешила по коридору в сторону своих покоев. Оказавшись внутри и закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной, переводя сбившееся дыхание.
Шрам под повязкой начал зудеть, и я погладила ткань поверх него.
Обрывки подслушанного разговора вертелись в голове, но я не могла сосредоточиться ни на чем конкретном. Лишь чувствовала, как в груди бушевал настоящий ураган. Я выхватывала что-то одно и начинала злиться. Затем переключалась на другое, и чувствовала, как сердце сжимается от сочувствия. Потом вспоминала мужа, решившего поиграть в благородного рыцаря, и вновь возвращался гнев.
Я медленно подошла к кровати и рухнула на нее прямо поверх одеяла, не сняв ночной халат. Пока меня не было, догорели свечи, и в спальне царила темнота, чуть разбиваемая слабым светом из окна.
Что я чувствую?.. Если отбросить гнев и злость, и старые обиды.
Что я чувствую к этому человеку? К князю Хованскому, к Георгию, к моему мужу?
Уж точно не одну лишь жалость, как почему-то не переставал талдычить он!
Кажется, чувство вины за чертов приказ об аресте Варвары ударило по нему невероятно сильно. Так, как не ожидал и он сам.
И он расплатился за него сполна. Да его выгоняют со службы из-за того, что он занял мою сторону в тот момент! Они все хотели меня использовать, они нашли отца, расшифровав схему, которую им передала я, и все равно Георгий подвергается опале за то, что решил вступиться за меня, когда все считали меня виноватой.
Мой разум отказывался это понимать.
Но Михаил, кажется, эту ущербную логику прекрасно понимал...
В темноте, царившей в спальне, отблеск свечей из коридора особенно ярко проник в небольшую щель над полом. Я села и прислушалась: глухо, отдаленно прозвучали мужские голоса, потом наступила тишина. Затем — шелест двери, и свет исчез.
Георгий вернулся в свою спальню.
Я бросила быстрый взгляд на вторую, смежную дверь, которая соединяла наши покои. Идея казалась безумной. Но должен же быть выход из замкнутого круга, по которому мы с ним бродим, словно слепые котята?
Я