Особняк князя Разумовского, Москва.
Что разбудило ее в ту роковую ночь, княжне уже не суждено было вспомнить.
Она резко подпрыгнула на мягчайшей постели и села, утонув в подушках. Сердце билось как у загнанного зайчишки, на висках выступил пот, вся шея и спина были в испарине, и ночная сорочка противно к ним липла.
Княжна Варвара зажгла свечу и приложила к пылавшим щекам ладони. Подумала, не кликнуть ли Соньку, но вспомнила, что нынче та гостила у какой-то дальней родни, и осердилась. Как на зло, никогда не бывала рядом, когда нужна!
Варвара бросила взгляд за окно: снаружи стояла непроглядная темень. Она свесила босые ноги с постели и коснулась ими теплого пола. В спальне было жарко натоплено, но она отчего-то зябла. Взяла с кресла небрежно брошенную шаль и накинула ее прямо поверх ночной сорочки с длинными рукавами и запахнула на груди.
Длинные, чуть волнистые волосы рассыпались по плечам и спине, укутав словно плащ. Варвара жадно глотнула ртом воздуха и решительно встала, сама не разумея, куда понесли ее ноги. Зажав в руке подсвечник, она подошла к двери и, не колеблясь ни секунды, толкнула ее.
По темному коридору заплясали длинные тени, а потом она услышала голоса, доносящиеся из глубины дома. Варвара нахмурилась, заломив брови, и тонкая морщинка разрезала ее высокий лоб. Отец был в отъезде, они ждали его возвращения лишь к концу недели. Брат тоже отсутствовал: еще второго дня отправился в их загородное имение, в Рождествено, и обещался быть лишь завтра к обеду.
Неужто прислуга без твердой мужской руки распоясалась и вздумала кутить в гостиных княжеской семьи?!
Варвара нахмурилась еще сильнее и притопнула босой ногой. Ну, уж не бывать такому! Мужской руки, может, в их особняке нынче и впрямь недоставало, но она — княжна Разумовская Варвара Алексеевна — это бесстыдство прекратит сама! Ох, и выскажет она сейчас управляющему. Совсем распоясался!
Варвара фыркнула и решительно направилась вперед по длинному, узкому коридору, что вел от ее девичей стороны в центральную часть особняка: там располагались гостиные, там же были столовая, библиотека, комнаты для занятий и огромная зала, в которой они давали балы.
Но чем ближе она подходила, тем неспокойнее, тягостнее делалось на душе. Спустившись по лестнице, Варвара услышала голоса трех мужчин, и они говорили — вот уж диво! — по-английски.
Ей бы начать волноваться, но Варвара — любимая, балованная дочь — не привыкла бояться.
И потому она не остановилась, не вернулась в свою спальню.
Напрасно.
Она шла, пока не уперлась в неплотно прикрытую дверь, что вела в малую гостиную. Из щелей бил свет: то ли горел камин, то ли жгли множество свечей. Это показалось ей странным, и, затаив дыхание, Варвара прильнула к тонкому просвету меж тяжелой, дубовой дверью и стеной.
Сперва она увидела двух мужчин: те стояли к ней спиной, оба были одеты в черные фраки. Напротив них, в кресле, в котором обычно любил допоздна засиживаться их папа́, разместился ее старший брат Серж.
Сидел он совершенно по-простецки, закинув согнутую в колене ногу на другую. Рубашка его на шее была расстегнута на две пуговицы, что было совсем неподобающе.
Варвара принюхалась: из гостиной доносился крепкий запах алкоголя и табака. Она скривила свой хорошенький нос, чуть вздернутый и покрытый веснушками, и положила ладонь на теплое дерево, готовясь толкнуть дверь и спросить у брата, что происходило в доме, отчего он вернулся тайно и принимал непонятных гостей глубокой ночью?
Но вскорости передумала.
Вот уж дудки! Не станет она себя выдавать. Лучше все послушает и батюшке расскажет, как только он домой вернется! Пусть разбирается с противным Сержем. То-то он поплатится за все свои глупые шутки и насмешки над нею. То-то ему влетит от отца и за гостей незваных, и за тайны посиделки, и за разговоры!
Красивые губы Варвары изогнулись в злорадной улыбке, а затем она услышала.
— Да поймите же вы, Серж, это совершенно, совершенно необходимо. Без этого шага с Вашей стороны я не смогу сдержать наши обещания.
Говорил один из мужчин в черном фраке, что стоял к ней спиной. И говорил он по-английски. Язык, который Варваре доводилось слышать нечасто.
— Точно ли… точно ли все будет для меня устроено? — голос брата дрожал.
— Совершенно точно. Ваша услуга, оказанная нашему государству, будет должны образом оценена. Должным.
— Да-да, хотелось бы надеяться, — Сергей Разумовский, он же Серж для близкого круга, нервно щелкнул пальцами.
— Вы получите все: деньги, новый титул, подданство. Будете обласканы обществом и нашим государем, — его собеседник заливался соловьем.
Говорил он по-английски совершенно бегло и свободно, без малейшего акцента.
— Иначе нельзя, — незнакомый мужчина продолжал давить. — Да вы и без меня все прекрасно знаете. Ваш Государь стал слаб. Дела Империи ужасны… И потом, как он выглядит в глазах Великих держав? Эта жалкая интрижка c девицей Долгорукой?.. Пока к власти не придет Наследник, перемен не будет… так почему бы, почему бы не помочь этому случиться поскорее?
Варвара жадно глотнула воздуха, чувствуя себя так, словно ее окунули в ледяную реку.
Немыслимо, просто немыслимо!
— Мы все устроим. У нас есть нужные люди. Все, что нужно от вас — назвать точное время и место. И тогда мы поможем вам решить проблему с Государем.
— Да-да, — Серж нетерпеливо отмахнулся. — Это неважно, это, право, сущие мелочи… Я хочу гарантий: что смогу уехать, что ваши люди обо мне позаботятся. Я хочу посмотреть свет, не намерен прозябать в этой стране до конца дней своих. Я хочу свободы, хочу дышать полной грудью! — молодой мужчина, забывшись, запальчиво встал, принялся ходить по гостиной кругами, пылко прижимая к сердцу раскрытую ладонь.
В какой-то момент Серж остановился прямо напротив двери. Варвара отпрянула, но было уже поздно: брат заметил ее.
— Черт, — выругался он уже по-русски, забыв даже о привычном французском. — Варвара, что ты здесь делаешь?
Она бросилась бежать. В висках стучала кровь: от страха перед собственным братом и от ужаса от услышанного. Уж кем-кем, а дурой Варенька Разумовская не была.
Серж и двое незнакомцев задумали что-то дурное против Государя-Императора.
Очень, очень дурное.
Она бежала, не разбирая дороги, и успела взлететь по лестнице на второй этаж и почти смогла закрыться в собственных покоях, но брат оказался быстрее и ловчее ее. Он схватил ее за длинные, распущенные волосы и резко потянул на себя. От боли у Варвары едва не посыпались искры из глаз. Она закричала, но ладонь брата проворно закрыла ей рот. Она попыталась его укусить, извернувшись в хватке, но Серж был гораздо сильнее.
— Что ты слышала, сестра?! — бушевал он яростным шепотом, опасаясь кричать, чтобы не перебудить прислугу. — Зачем, ну, зачем ты покинула спальню, Варвара? Чего тебе не лежалось в кровати? — с отчаянной злостью воскликнул Серж. — Почему ты всюду суешь свой нос?!
Она задыхалась и не могла ответить, даже если бы захотела: брат по-прежнему затыкал ей рот ладонью.
— Лучше бы ты не просыпалась, Варенька. Лучше бы ты не просыпалась, — прозвучали в ее ушах зловещие слова.
И это было последним, что услышала княжна Разумовская Варвара Алексеевна, девица восемнадцати лет.
Глава 1.Я открыла глаза и вновь увидела перед собой высокий потолок и балки темно-коричневого, насыщенного цвета.
Устало вздохнув, я зажмурилась, но провалиться в спасительное беспамятство не получилось.
Пора было признать: происходящее со мной — не чья-то дурная шутка, не глупый розыгрыш, не телевизионное шоу.
Раньше меня звали иначе. Еще не так давно я откликалась на имя Вера и лежала в палате для онкобольных.
По воле необъяснимого рока я и впрямь очнулась в теле Вареньки Разумовской, в середине девятнадцатого века. Прошедшая неделя мне не приснилась, не привиделась из-за лекарств, которыми меня пичкали в том мире. Наверное, рак добил меня, добрался своими костлявыми щупальцами, и я умерла — но не насовсем, не до конца.