– Глаз у меня прямой, это я так, для проверки, – сознается тот уже без ехидной улыбки.
Так постепенно наш герой «вживался» в должность. Полученные на курсах знания пригодились ему и во время проведения занятий по тактической подготовке. Он перенес занятия из классов непосредственно в поле, где его подчиненные совершали марш-броски, «закапывались» в землю, шли в атаку, сражались с чучелами набитыми соломой, брали высотки… Иными словами, учились суворовской науке побеждать.
Через три месяца две первые маршевые роты полка, по сто пятьдесят человек каждая, были представлены командующему 2-й армией В.И. Шорину[6]. Бывший полковник русской армии, кавалер боевых наград, перешедший на сторону советской власти, Шорин являлся строгим и взыскательным начальником. Вот и сейчас он и члены комиссии придирчиво оценивали боеготовность рот, за подготовку которых отвечал Чуйков.
Сказать, что Василий не волновался, – ничего не сказать. Мандражировали и подчиненные. Стоило только одному из них сбиться с ноги в строю, а другому ошибиться в ружейном приеме – и провал. А кто виноват? В конечном итоге командир, отвечающий за обучение солдата. Однако никакого провала не случилось. Подчиненные Чуйкова, чувствуя ответственность момента, четко и слаженно выполняли все команды. Иными словами, не ударили в грязь лицом, понимали – на них смотрит высокое начальство. Командарм остался доволен уровнем подготовки подразделений, а также настроем людей. Прощаясь, Шорин пожал Чуйкову руку и сказал, что в ближайшее время полк вольется в действующую армию.
Действительно, в конце февраля 1919 года 40-й стрелковый полк был включен в состав 28-й дивизии, чему командиры и красноармейцы были очень рады. Служить в этой дивизии было почетно, уже тогда она имела неофициальное название «Железная». Особенно ее бойцы прославились в боях в Прикамье. Командовал «Железной» 23-летний Владимир Мартинович Азин.
На фронте об Азине ходили легенды. Это был требовательный, волевой, бесстрашный и находчивый командир. Он умел повести за собой людей, что называется, в огонь и воду. Азин ходил с ними в атаки, делил с бойцами поровну радость побед и горечь поражений. Бывало, вспоминали впоследствии его бывшие подчиненные, беляки сыпят шрапнельными снарядами, пули кругом свистят, заставляя бойцов прижиматься к земле, а начдив идет по залегшим цепям и раскидывает красноармейцам папиросы.
Да, лихачества, куража Азину было не занимать. Молодость играла в его жилах. Но и командирский талант был при нем. Азин умел быстро разгадывать замысел противника, знал его слабые и сильные стороны, всегда основательно продумывал и планировал операции.
Чуйков сразу проникся симпатией к начдиву, старался во многом подражать ему. Под началом Азина он прошел хорошую командирскую школу, что помогло ему в будущем. Вот как маршал отзывался о наставнике своей командирской юности: «Революция нас выдвигала! И вот, вспоминая такого выдающегося человека, как Владимир Мартинович Азин, я прямо, товарищи, могу заявить – он научил меня воевать! Я у него научился, именно – владеть массами, владеть собой, в самых непримиримых условиях выходить из положения – и с победой. Он мой учитель и крестный отец в огневом деле. Я не сомневаюсь, что в Сталинграде, в Берлине, – то, что пришлось мне выдержать во время Великой Отечественной войны, – в этом колоссальнейшая доля той учебы, которую я получил в то время».
И еще несколько штрихов Чуйкова к портрету Азина: «Это был с военной культурой человек, но типа Чапаева, Киквидзе, который не стеснялся сам пойти в атаку, набить морду, если кто плохо дерется, сделать так, чтобы была победа».
К сожалению, судьба легендарного начдива сложилась трагически. В августе 1919 года дивизию перебросили на Южный фронт. 17 февраля 1920 года он с группой разведчиков выехал на рекогносцировку. В ходе осмотра местности они столкнулись с группой белоказаков. Уходя от погони, Азин отстреливался из револьвера, но при прыжке через небольшой овражек, у коня лопнула подпруга, начдив упал и был взят в плен. Находясь в плену, Азин был подвергнут жестоким пыткам, а затем его казнили. По одной из версий, его привязали к двум коням и разорвали…
Однако вернемся в 40-й полк. Войдя в состав 28-й дивизии 2-й армии Восточного фронта, полк в начале марта по железной дороге был передислоцирован из Казани в район села Вятские Поляны. Батальоны полка разместили в трех крупных населенных пунктах: Нижняя Тойма, Средняя Тойма и Верхняя Тойма.
В эти же дни белые армии Колчака начали «Полет к Волге» – стратегическую операцию, главными целями которой являлись разгром красного Восточного фронта, выход к Волге, соединение с Северным фронтом и дальнейший поход на Москву. Упредив наступление войск Красной армии, колчаковские части в стремительном порыве взяли Оханск, Осу, Бирск, Стерлитамак… 14 марта под натиском белых пала Уфа. Между 2-й и 5-й армиями образовался разрыв в 150 километров. На этот участок белогвардейцы выдвинули полки 8-й Камской дивизии, угрожая Набережным Челнам и Чистополю. Сюда же был переброшен 40-й стрелковый полк, он должен был сократить разрыв между армиями и прикрыть вывоз хлеба из этих городов в центр России. Но самая главная задача для полка состояла в том, чтобы любой ценой удержать названные города.
Боевое крещение 40-й стрелковый полк получил при взятии небольшого городка Мензелинска. Письменный приказ на этот счет поступил от начдива Азина, в нем говорилось: «Топтаться на месте нечего. Приказываю взять Мензелинск. Об исполнении донести. Начдив Азин».
Одновременно с подчиненными Чуйкова в боях за город принимали участие красноармейский отряд Б.В. Контрыма, коммунистический батальон из Набережных Челнов, а также части дивизии.
Мензелинск удерживал 32-й полк 8-й Камской дивизии армии Колчака. Как вспоминал Чуйков, было принято согласованное решение: атаковать противника ночью; 40-й полк с проводниками из роты коммунистического батальона обходит Мензелинск с юга и с рассветом начинает атаку; отряд Контрыма при поддержке мелкокалиберной батареи наносит по городу лобовой удар.
Несмотря на весеннее время года, ночь 26 марта выдалась морозная. К утру температура еще больше понизилась. Противник никак не ожидал, что красные начнут штурм города. И вдруг, как гром, разбудив тишину, по городу ударили орудия. Следом на улицах появилась пехота, которую повел вперед Чуйков. Застигнутые врасплох белогвардейцы бежали, не сумев оказать серьезного сопротивления.
Чуйков тут же с командного пункта, который временно разместили на почте, связался с Набережными Челнами, доложил командиру полка Ительсону о выполнении приказа начдива. Когда разговор был закончен, Чуйкова пригласили к другому телефону.
– Это ты Чуйков? – грубовато спросил мужской голос на другом конце провода.
– Да, я, – спокойно ответил Василий.
– С тобой говорит командир 32-го Камского полка капитан Колышев!
– Здорово, – поприветствовал его Чуйков. – Ты что, с того свету? Как у тебя дела?
– У меня отличные, – стараясь сохранять уверенность, ответил капитан. – А ты и твой комиссар веревку ищите, чтобы вам обоим на ней удавиться.
Чуйков за словом в карман не полез:
– Обязательно найду веревку и буду ее беречь, а при первой же встрече тебя на ней и вздерну.
Из трубки послышался отборный мат. Чуйков тоже не поскупился на крепкие выражения.
Но на этом их разговор не окончился.
– Какой из тебя командир! – не унимался Колышев. – Видел я, каким кавардаком шли в наступление твои боевые порядки. Умора! Со смеху можно лопнуть!
– А я видел, как твой образцовый полк трусов во главе с тобой драпал от нас быстрее зайцев, – язвительно добивал своего собеседника Чуйков.
Белогвардейский офицер бросил трубку. Видимо, от злости. Разговор прекратился. Что ж, на войне случались и такие откровенные диалоги. Лютая ненависть выплескивалась через край и с одной, и с другой стороны.
В боевом приказе № 8536 от 27 марта 1919 года начдив Азин отметил успех своих подчиненных: «Частями 40-го и 250-го полков вчера после короткого штурма взят обратно Мензелинск. Полки движутся по тракту Мензелинск – Бирск. Успеху содействовали 39-й и 43-й полки, которые теперь повернуты из-под Мензелинска обратно на восток к Янаулу и Бураеву. Кроме этих полков, в нашу дивизию прибывает Казанский полк сегодня к вечеру. Теперь приказываю 1-й и 2-й бригадам какой бы ценой ни стоило удержать занимаемый фронт и быть готовыми к отражению зарвавшихся бандитов… Командарм-2 и я шлем низкий поклон войскам 28-й, геройски отражающей врага. Вперед, к новым победам…»
Взятие Мензелинска окрылило Чуйкова и его подчиненных. Но впереди их ждали трудные испытания. И не только. Вскоре был ранен и отправлен в госпиталь командир полка.