Затем Кребс зачитал письмо Геббельса к советскому Верховному Главнокомандованию, в котором говорилось:
«Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем.
Мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня, в 15 часов 50 минут, добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочен Борманом установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».
После этого немецкий генерал вручил Чуйкову еще два документа: о его полномочии на ведение переговоров с русским верховным командованием (бланк начальника Партийной канцелярии с печатью подписан Борманом 30 апреля 1945 года) и завещание Гитлера со списком нового Имперского правительства и Верховного командования вооруженных сил Германии (этот документ подписан Гитлером и свидетелями; на нем пометка – 4 часа 00 минут 29 апреля 1945 года).
Получив документы, Чуйков доложил по телефону Жукову о смерти Гитлера и о том, что генерал пехоты Кребс передал ему предложения от нового правительства Германии заключить перемирие. Жуков тут же перезвонил Сталину, его ответ был категоричен: никаких переговоров, кроме безоговорочной капитуляции, ни с Кребсом, ни с другими гитлеровцами не вести.
Вскоре на КП прибыл 1й заместитель командующего 1-м Белорусским фронтом генерал армии В.Д. Соколовский. По поручению Жукова он сообщил Кребсу, что советская сторона не намерена вести никаких мирных переговоров с новым правительством, речь может идти только о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Условия ее таковы:
1. Капитуляция Берлина.
2. Всем капитулирующим сдать оружие.
3. Офицерам и солдатам, на общих основаниях, сохраняется жизнь.
4. Раненым обеспечивается помощь…
По просьбе Кребса связисты Чуйкова наладили прямую телефонную связь с Имперской канцелярией. Кребс позвонил Геббельсу, сообщив о требованиях русской стороны. Однако Геббельс категорически отверг капитуляцию. Переговоры, длившиеся 12 часов, стали бессмысленными. Кребс вернулся в бункер. В 18 часов новое правительство Германии окончательно отклонило требование советской стороны о безоговорочной капитуляции, и войска Красной армии опять возобновили штурм города. В бой вновь вступили штурмовые группы и отряды. Вскоре части 3-й ударной армии, наступавшие с севера, встретились южнее рейхстага с частями 8-й гвардейской армии, продвигавшимися с юга.
В 00 часов 40 минут 2 мая фашисты на русском языке обратились по радио с просьбой прекратить огонь и сообщили о направлении парламентеров. Прибывший вскоре на КП Чуйкова командующий обороны Берлина генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг от имени фашистского командования заявил о согласии на безоговорочную капитуляцию. К 15 часам 2 мая сопротивление Берлинского гарнизона повсеместно прекратилось. Остатки гарнизона сдались в плен.
Спустя неделю, 9 мая в 0 часов 43 минуты по московскому времени генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель в присутствии маршала Советского Союза Г.К. Жукова с советской стороны подписал Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Так наступила окончательная Победа над фашизмом, которую ждали 1418 дней и ночей.
Василий Иванович вспоминал, что вечером 2 мая он вышел на площадь перед имперской канцелярией. Повсюду шумело солдатское море, гремело русское «ура!», на разные лады играли гармошки и баяны… Неожиданно ноги Чуйкова оторвались от земли – это бойцы подхватили своего командарма на руки и стали дружно подбрасывать.
– Мы победили! Ура! – слышались громкие возгласы.
Как ему хотелось в эти минуты обнять всех своих гвардейцев и благодарить, благодарить по-отцовски, по-братски за все, что они сделали. За то, что сдержали клятву, данную в горящем Сталинграде, дойти до Берлина. И они дошли, расписавшись на стенах поверженного Рейхстага. Сколько автографов оставили его бойцы – никто, конечно, не считал. Но их было неимоверно много: «Сталинградцы в Берлине», «От Сталинграда – в Берлин. Гальченко И.В., Новосельцев», «Сталинград – Берлин», «Сталинградцы. Шмаков, Матяш, Золотаревский», «Гвардейцы Чуйкова», «Мы с Волги», «Защищали Сталинград. Пришли в Берлин»…
«Кончилась война. Пройден большой и трудный путь. Если бы все траншеи, окопы, ходы сообщения, по которым довелось ходить в годы войны, если бы все маршруты стремительных маршей и обходных маневров соединить в одну прямую линию, она опоясала бы весь земной шар по экватору. И я горжусь, что это расстояние я прошел вместе со своими гвардейцами…»
Эти строки Василий Иванович напишет спустя годы, вспоминая весну сорок пятого года. Да, война окончилась. Но впереди у Чуйкова еще будет много мирных лет – интересных, насыщенных, плодотворных. И первые месяцы мирной жизни уже начинали свой отсчет…
Глава 10
На страже мира и труда
Кто думает о прошлом, тот имеет в виду и будущее. Кто говорит о будущем, тот не имеет права забыть о прошлом. Пройдя сквозь огонь многих сражений, я узнал тяжесть войны и не хочу, чтобы эта участь снова выпала на долю народов. Но угрозу новой мировой войны нельзя считать полностью устраненной. Разум требует не забывать уроков истории.
В.И. Чуйков
В Берлине было тепло. Пахло распустившейся на деревьях листвой. Остывали от недавних боев стволы орудий и танковых пушек. Вместо них над городом лишь раскатисто гремели первые майские громы.
«Здравствуй, дорогая моя Валечка! – писал в те дни Чуйков жене. – Целую тебя, родная, много-много раз. Целую дочек Нелечку и Ирину. Дорогая моя, долгожданный час победы наступил. Вся страна и весь мир радуются. Этому радуются даже немцы, освободившиеся от гитлеровского кошмара. Сейчас я чувствую, что я как безработный, проработавший много лет в этой войне на самых активных участках и направлениях. Никак не могу настроиться на мирную обстановку. Дико, что ложишься спать, и тебя не будят: не стреляют, не бомбят…»
Армия Чуйкова, выполнив свои боевые задачи, покидала город, где постепенно стала налаживаться мирная жизнь. Сначала поговаривали, что армия будет передислоцирована на Родину. Так, во всяком случае, хотелось бойцам, которым не терпелось скорее попасть домой. Действительно, многие части и соединения, принимавшие участие в разгроме фашистской Германии, возвращались в Советский Союз.
Однако армия Чуйкова осталась на месте. 29 мая 1945 года была принята директива Ставки Верховного главнокомандования, которая предписывала создать мощное объединение войск в Германии для поддержания безопасности и порядка. Группировка создавалась на основе войск 1-го Белорусского фронта и получила название Группы советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ). Согласно указанной директиве, в ГСОВГ была включена и 8-я гвардейская армия. Местом ее дислокации стала Тюрингия со штабом в небольшом городке Йене. В июле штаб был переведен в Веймар, а в 1946 году – в Нору, где находился вплоть до вывода советских войск в 90-х годах из Германии.
Армия – хозяйство большое и хлопотное. На тот момент в ее состав входили 4, 28 и 29-й гвардейские стрелковые корпуса, в каждом из которых имелось по три стрелковых дивизии. Разместить десятки тысяч людей с техникой, лошадьми, имуществом и прочим скарбом оказалось делом непростым. Многие города, в том числе Йен были сильно разрушены в результате бомбардировок: постарались союзники – американские и английские летчики.
Но русскому солдату, прошедшему огонь, воду и медные трубы, никакие трудности были не страшны. Тыловые службы армии оперативно решили вопросы расквартирования частей и соединений. Они были размещены на территориях военных городков, в лагерях, на полигонах, где раньше размещались войска вермахта. По приказу Чуйкова был установлен твердый порядок несения службы.
Все майские и последующие дни Чуйкова закрутил водоворот дел, которых хватало с избытком. Нужно было решать не только вопросы, касающиеся армии, но местного населения. Сказать, что немцы встретили русских солдат с распростертыми объятиями, было нельзя. Поэтому нужно было как можно скорее растопить холодный лед в отношениях между двумя народами. По приказу Чуйкова советские воины, несмотря на собственные трудности, помогали местному населению всем, чем только могли, чтобы наладить мирную жизнь. Надо было видеть лица немцев, вспоминал Василий Иванович, когда они получали из рук русского солдата или офицера хлеб, крупу, сахар.
Как свидетельствуют документы, по решению советского командования в среднем один человек получал 400–500 граммов хлеба, 50 граммов крупы, 50 граммов кофе (в месяц), 20 граммов чая, 15 граммов жиров. Кроме того, овощи, молочные продукты, соль в зависимости от местных ресурсов. По нормам