Гонджа Бояджиу, или мать Тереза, как она и говорит, действительно имеет индийское гражданство[1], признанное за ней новой родиной, которая гордится, что в числе ее граждан есть лауреат Нобелевской премии мира. Но это гражданство она получила в 1947 году, вслед за обретением независимости бывшей британской колонией, отказавшись ради него от прежнего гражданства, югославского. Эта жертва была тем менее болезненной, что изначально она была турецкой подданной. Ведь мать Тереза — из числа миллионов европейцев XX века, дважды, трижды, четырежды не по своей воле менявших подданство. И это не обошлось без последствий. С самых юных лет мать Тереза оказалась лицом к лицу с историей, творившейся нередко из крови и слез, и чрезвычайный характер этой истории немало способствовал становлению ее уникальной судьбы.
Видимость обманчива. И прежде чем рассказать о той матери Терезе, какую знаем мы и какой она, несомненно, останется в потомстве, нужно обрисовать и ее прежние жизни, от счастливого детства в Скопье до тех долгих лет, в течение которых она была учительницей, а потом директором довольно престижного учебного заведения в Калькутте. Эти жизни удовлетворили бы любого человека, кроме женщины, звавшейся мать Тереза.
Эти «прошлые жизни» много дали для формирования исключительной личности матери Терезы, но не все в ней объясняют. Необходимо отдать должное благодати Божией и неисповедимым путям Господним, а это совсем не малая часть. И все-таки основательница Миссии Милосердия — плод определенной среды и времени, всю сложность которых нам подчас трудно понять, но знать их необходимо, чтобы в полную меру оценить глубину и богатство долгого духовного пути матери Терезы. Введение в ее биографию может оказаться несколько суховатым. Ведь Балканы времен ее детства, начала XX века — да и о наших днях можно сказать то же — это такой запутанный клубок вероисповеданий, народов, языков, счетов и конфликтов, что нельзя, не припомнив подробно основные черты их бурной истории, войти в ту атмосферу, которая окружала мать Терезу.
Глава 1. Дочь орлов
Жарким днем 26 августа 1910 года в комфортабельном доме Бояджиу на улице Власка в Юскюбе было шумно и суетливо. Слуги кипятили воду, поспешно доставали из шкафов белые салфетки и простыни, бегали туда и сюда, время от времени кидая рассеянный взгляд на детей, Лазаря и Агу, которым объяснили, что они должны вести себя очень-очень хорошо. Если они будут паиньками, их вознаградят по-царски: позволят посмотреть на маленького братика или сестричку. Дело в том, что хозяйка дома по имени Драна готовилась родить третьего и последнего ребенка.
К роженице в решающие часы пришли повивальная бабка и другие родственницы. Предупредили и врача, но прийти он должен был только в том случае, если дело пойдет плохо. В те времена родильных домов было совсем мало. Женщины рожали дома, в кругу близких родственников. Мужчин просили держаться в сторонке. Самые смелые мерили шагами коридор у спальни. Других приходили поддержать друзья, и все вместе в гостиной или в кухне ждали, когда им объявят о счастливом разрешении и поздравят с рождением очаровательной девочки или чудесного мальчонки. Колле (Николай), муж Драны, терпеливо подчинялся вековому обычаю. Он убивал время с друзьями за разговорами о последних событиях или «вестях», как их тогда называли. Без радио и телевидения вести приходили с благоразумной неспешностью. Что же могли обсуждать 26 августа 1910 года в доме на улице Власка? Хотя там жили католики, они не могли говорить о том, что накануне папа Пий X осудил движение Марка Саннье «Борозда». Французская католическая иерархия и ортодоксальные круги одержали верх над этими скверными смутьянами, благожелательно относившимися к демократии и социальному прогрессу — понятиям, от которых за версту пахнет ересью и нечестием. Полагаясь на донесения своего нунция, Святейший отец сурово наказал участников движения и приказал им прекратить издание своего журнала «Борозда» и еженедельника «Демократическое пробуждение». Эта новость вызвала много драм и раздоров в лоне европейского католицизма, но она была еще слишком свежа, чтобы достигнуть Юскюба. И все же символично, что рождение матери Терезы совпало с одним из крупнейших кризисов современного католицизма, хотя нам теперь тезисы «Борозды» кажутся очень умеренными по сравнению с позицией основательницы ордена Миссии Милосердия.
Несомненно, 26 августа 1910 года разговаривали о событиях, небезразличных для жителей Юскюба. 18 августа в соседней Австро-Венгрии император Франц-Иосиф отпраздновал свое восьмидесятилетие. Старый монарх, потерявший жену Сисси, погибшую от кинжала итальянского анархиста, и сына Рудольфа, наложившего на себя руки, продолжал железной дланью управлять огромной империей — настоящей мозаикой народов и религий. Может быть, шла речь и о перемене, ожидавшейся в воскресенье 30 августа в совсем недалеком княжестве Черногория. По многочисленным пожеланиям своих подданных князь Никола решил объявить княжество королевством, а сам становился первым (и единственным) черногорским королем. Тут было о чем поспорить, но страстную дискуссию прервал приход ликующей повитухи, обратившейся к Колле с такими словами: «Слава Богу! У вас родилась дочь. Можете ее повидать, только не очень долго: матери надо отдохнуть».
Нетрудно представить себе, что чувствовал счастливый папа, взяв на руки малышку: он был без ума от радости и гордости. Дочь, которую решили назвать Гонджа (Агнесса) и на другой же день окрестить в церкви Сердца Иисусова, была желанным ребенком в этом доме. Ее ожидала счастливая жизнь — несравненно лучше, чем у ее родителей. В 1910 году, на пике того, что называют «прекрасной эпохой», любые надежды казались оправданными — особенно в Юскюбе, где чувствовался ветер больших перемен.
Не ищите сейчас на карте Юскюб — не найдете. Впрочем, город этот существует, но под другим именем и в другой стране. Он называется Скопье, столица Республики Македония — государства, которого в 1910 году не существовало. В то время Юскюб был большим торговым поселением на северных рубежах Османской империи. Почти все биографы матери Терезы забывают, что она родилась подданной этой империи и константинопольского султана, главы правоверных. Юскюб, по образу всей турецкой империи, был космополитическим и многонациональным городом, где в глубоком сердечном несогласии жили представители трех религий Писания.
Крест, полумесяц и звезда Давида уживались там неважно. Турки, после первой балканской войны почти полностью изгнанные, с 1391 года целиком занимали одну часть города, где построили мечети с устремленными к небу минаретами, двухэтажные дома с широкими галереями, караван-сараи, казармы и присутственные места; многие из этих зданий погибли во время землетрясения 26