Орден Лоретской Божьей Матери особо специализировался на образовании и имел достаточно твердо установленные педагогические принципы: «Нравственность учеников находится под строжайшим наблюдением, чтобы их сердца упражнялись в добродетели, впрочем, без всякого вреда для расширения и углубления познаний. Их характер изучается чрезвычайно внимательно. Их учат, размышляя, избавляться от своих недостатков, постепенно приучают к дисциплине и порядку». Став преподавательницей колледжа Лорето Энтелли, сестра Тереза превосходно справилась с новыми обязанностями. Она сумела добиться любви своих учеников, не стесняясь при них делать такую работу, которой в Индии занимаются только люди из низших каст, — например, мела пол в классе (бывшей часовне), где в тесноте сидело сначала 52, а вскоре больше трехсот учеников — мальчиков и девочек. Для них было откровением, что «мэм-сагиб» — белая женщина из касты господ, правящих Индией, — может заниматься таким презренным делом! Из-за этого она стала особенно популярна среди учеников. В письме к Дране она пишет, как ее встретили: «Увидев меня, дети спросили, кто я: злой дух или богиня. Середины для них нет. Тех, кто с ними добр, они почитают, как богов, а тех, кто к ним плохо относятся, боятся, как демонов, и с ними только вежливы». Преподавала сестра Тереза и в другой школе, по сравнению с которой Лорето Энтелли была роскошной. В помещении, которое она сама называет хлевом, теснились несколько десятков детей, пытаясь уловить хоть какие-то ошметки знаний. Гонджа была потрясена, и недаром. «Когда я увидела, где они спят и едят, у меня сердце сжалось: нельзя представить себе худшей нищеты. А они еще веселились! Как счастливы дети! Когда мы познакомились, они места себе не находили от радости. Все скакали и пели вокруг меня, пока я не погладила каждого по немытой головке. С этого дня они стали называть меня „Ma“, то есть мама. Как мало надо для счастья этим простым душам!»
Занимаясь преподаванием, Тереза не прерывала собственной учебы и часто бывала в трущобах ради благотворительности. В обеих своих школах она лаской и убеждением добилась безупречной дисциплины. Один чиновник британской колониальной службы спросил ее, как ей это удалось и какие наказания она применяла ради такого идеального порядка. Тереза объяснила ему с кроткой насмешкой в голосе: «Самое большое наказание для них — если учитель отвернется и позволит им творить, что хотят, не обращая на них внимания. Вот тогда они понимают, что огорчили нас. А бить их — зачем? Их и дома достаточно колотят». Пораженный собеседник мог только воскликнуть: «Как же детям не любить вас — ведь вы сами их любите, и они это чувствуют».
Все эти годы призвание сестры Терезы к монашеству лишь укреплялось. 24 мая 1937 года в Дарджилинге она вместе с Бетикой, которая стала сестрой Марией Магдалиной, принесла безусловные обеты. Белградский католический журнал «Бласковест» («Благовест») посвятил этой церемонии статью с фотографиями монахинь. Вся маленькая католическая община Скопье внимательно прочла и эту статью, и письмо своего соотечественника отца Алоиза Демсара к настоятелю прихода Святого Сердца Франьо Ямбрековичу: «Я только что вернулся из приходской церкви Дарджилинга, она же монастырская часовня, где приносили вечные обеты наши первые миссионерки — сестра Тереза Бояджиу и сестра Мария Магдалина Кайне. Всем видно, как они счастливы, и Вы помогли их счастью: ведь именно благодаря Вам сестре Терезе удалось приехать в Индию».
С нового учебного 1937 года сестра Тереза покинула Лорето Энтелли и стала директором школы Святой Марии — платного учебного заведения при Лорето Хаус. Это было явное повышение, награда ее преподавательским и организаторским талантам. Кроме того, хотя Тереза никуда не переезжала, коренным образом изменилось ее окружение и образ жизни. Прежде она вела уроки у трехсот учеников, сидевших на земляном полу в двух больших помещениях. Теперь она преподавала в здании с просторными классами, с партами и скамейками. Ученицы набирались из привилегированных слоев общества, к каждой был индивидуальный подход. Сестра Тереза отдавала директорским обязанностям много времени, постоянно общалась и с ученицами, и с учительницами. Кроме того, она занималась обществом Детей Марии, отделение которого, по примеру отца Франьо Ярмбековича, создала в Калькутте.
Благодаря этой внешкольной деятельности она сохраняла контакт с трущобными кварталами вокруг Лорето Хаус. Она ходила туда вместе с Детьми Марии, утешала немощных и обездоленных, посещала больных в больнице Нирмал Саркал. И все-таки она пользовалась привилегированным положением, а ее директорский пост не имел ничего общего с тем, что она представляла себе, отправляясь в миссию. Кажется, это не слишком смущало Терезу, судя по тому, что матери она писала так: «Мамочка, мне очень жаль, что я не с вами, но ты не огорчайся, потому что твоей маленькой Гондже очень хорошо. У нашей миссии очень красивое здание. Я учительница, мне нравится эта работа. Кроме того, я заведую всей школой, и меня здесь любят». Мать, для которой отъезд дочери на чужбину был большой жертвой, смотрела на вещи иначе. Она не рассердилась, но ласково «продраила» молодую монахиню в ответном письме, где рассказала, между прочим, о судьбе одной их родственницы: «Не забывай, дочка, что в дальние страны ты поехала ради бедных. Помнишь Филью? Она лежит вся в язвах, но горше всего ей оттого, что она одна в целом свете. Мы ей помогаем чем только можно, а все-таки правда есть правда: хуже