Меррик просунул пальцы под пояс ее джинсов и трусиков и медленно спустил их с задницы к бедрам. Что-то невидимое потянуло за ее нижнее белье и манжеты джинсов. Он растопырил пальцы, проведя кончиками по небольшому участку волос на ее тазу, и без особых усилий повел их вниз, когда ее брюки, казалось, снялись сами собой. Шероховатость ткани, скользящей по чувствительной коже, оставляла за собой восхитительный огонь.
Он остановил Адалин прежде, чем она полностью опустилась, и поднял руки вверх, просунув их под подол ее рубашки. От его пальцев исходили крошечные, волнующие электрические разряды, посылая приятные ощущения прямо в ее лоно, когда его руки прошлись по ее животу, проследовали к выпуклостям грудей, коснулись твердеющих сосков и, наконец, остановились на тыльной стороне ее рук. Она инстинктивно подняла их.
Его руки вернулись к ее груди, когда другая невидимая сила сорвала с нее рубашку, на несколько секунд закрыв ей обзор. Кончики пальцев Меррика двигались медленно, намеренно, танцуя вокруг сосков, почти не касаясь их.
Адалин схватила его за предплечья и сжала, когда из нее вырвался стон. Она выгнула спину. Было странно парить, не знать, куда деть конечности, быть обнаженной и невесомой, полностью беззащитной. Но эти мысли растворялись в нарастающем желании, не могли противостоять тому жидкому огню, что струился в ее лоне.
Меррик одобрительно промычал, сжимая ее груди.
— Ты изголодалась, не так ли?
Он снова опустил руки вниз, обхватил внутреннюю сторону ее бедер и раздвинул их. Один из пальцев проник между складок, скользя по чувствительной плоти, чтобы ощутить скопившуюся там влагу.
— Ммм. Да, ты изголодалась. И я тоже, Адалин.
Он медленно поднес палец ко рту. Она повернула голову, чтобы посмотреть, как он просунул его между губ и на мгновение пососал. Удовлетворенное урчание вырвалось из его груди. Это только сильнее завело ее. Она хотела, чтобы его рука вернулась к ней между бедер, хотела, чтобы его пальцы гладили ее, а язык облизывал.
— Но я могу подождать, чтобы утолить свой голод, — сказал он, возвращая руку на ее бедро. Обе его руки оторвались от ее сердцевины, от ее потребности, чтобы провести по коже. — Думаю, я должен тебе за то, что было раньше, не так ли?
— Что? — спросила она, затаив дыхание, не сводя глаз с его рук.
Энергия его прикосновений только усиливалась с каждым мгновением, и маленькие голубые дуги потрескивали на его плоти, но он не двигался быстрее, не касался того места, в чем она нуждалась. Вместо этого он продолжал исследовать ее руками, проводя кончиками пальцев по внутренней стороне ее коленей и вдоль бедер.
Голубая вспышка на мгновение окутала его тело, создавая восхитительный жар вдоль спины и ягодиц. Как только свет померк, он потянул ее вниз — на свои голые колени и грудь, его одежда, казалось, исчезла. Твердая длина эрекции пульсировала у ее поясницы, дразня своим теплом.
Положив руки ей на колени, он шире раздвинул ее ноги. Несмотря на тепло, исходившее от камина, воздух, касавшийся обнаженного лона, был холодным из-за отсутствия прикосновений Меррика. Мгновение спустя послышалось гудение энергии, и Адалин ахнула, когда по обе стороны от нее появилось несколько призрачных, едва различимых в звездном свете щупалец. Они касались ее рук, бедер, живота и ляжек, а одно скользнуло к ее промежности. Их прикосновения были одновременно прохладными и горячими, вибрирующими от силы.
Меррик склонил голову ей на плечо, прижимаясь щекой к ее щеке. Борода царапала ее кожу, усиливая пронзающие ее ощущения. Его руки снова поднялись и обосновались на ее груди, оставив щупальца ласкать плоть возле лона — все еще дразня ее, насмехаясь над ней.
— Сегодня ночью ты испытаешь больше удовольствия, чем могла себе представить, — сказал он, — но это будет только по моей прихоти.
Он смял ее груди и зажал соски между указательным и большим пальцами, сжимая и выкручивая ровно настолько, чтобы обдать новой волной удовольствия, от которой ее лоно сжалось.
Адалин ахнула громче. Она изогнулась и схватила его запястья руками, но не отстранила.
Щупальце между ее ног скользнуло по влажным складочкам и коснулось клитора. Оно замерло на месте, как будто вцепилось в нее, и вибрация усилилась.
— О Боже. Меррик!
Трепещущие веки закрылись, она прикусила нижнюю губу зубами и откинула голову назад. Тихие звуки удовольствия вырвались из нее, пока она извивалась на нем, тяжело дыша по мере того, как ощущения нарастали, заставляя ее все ближе и ближе приближаться к пику, пока внезапно… все не прекратилось. Ее глаза резко открылись.
— Нет!
Меррик усмехнулся и снова ущипнул ее за соски, заставив бедра, движимые инстинктивной потребностью в нем, дернуться.
— Это будет не так-то просто, Адалин.
Она отпустила одно из его запястий и потянулась к своему центру, ей нужно было прикоснуться к себе, чтобы сохранить ощущения, нужно было чувствовать.
Одно из темных щупалец Меррика обвилось вокруг ее руки, останавливая движение, и Меррик щелкнул языком. Несмотря на то, что щупальце выглядело таким нематериальным, таким тонким — не более плотным, чем дым, — оно было невероятно сильным.
— Ты жесток, — выдохнула она, заставляя себя открыть глаза и поворачивая голову, чтобы посмотреть на него.
Его глаза ярко вспыхнули, а член дернулся у нее на спине, словно в ответ на ее пристальный взгляд.
— Как и ты, когда дразнила меня без малейших угрызений совести и оставила без освобождения.
Щупальце между ее ног снова ухватилось за клитор и возобновило вибрации. Адалин выдержала пристальный взгляд Меррика, пока ее конечности дрожали, и тяжело дышала, когда веки снова затрепетали. Он быстро подвел ее к кульминации, но она знала, о, она знала, что он не даст ей этого.
Адалин вскрикнула от досады, когда щупальце отпрянуло и погладило ее бедро, словно извиняясь. Ей хотелось проклинать это существо, проклинать Меррика так же сильно, как умолять о большем. Она была такая чертовски разгоряченная, такая влажная, такая возбужденная, что была уверена, что кончит, если это щупальце хотя бы еще раз коснется клитора. По ее попке стекала жидкость, но ей было все равно. Все, чего она хотела, это чтобы он прикоснулся к ней. Мучения, которым он подвергал ее, были в равной степени удовольствием и болью, такими же сводящими с ума, как и другие.
Его щупальца продолжали танец по ее конечностям, заставляя кожу гудеть, она ощущала все прикосновения, какими бы слабыми они ни были. Каждый мускул дрожал от предвкушения — от этой всепоглощающей потребности в освобождении.
Руки Меррика расслабились на ее груди, и он нежно погладил большими пальцами взад-вперед ее твердые, чувствительные, измученные соски.
— Ты так прекрасна, Адалин. Такая дикая, такая страстная, — он провел губами по ее лбу, щеке.
Щупальце на ее бедре скользнуло обратно к ее промежности. Вместо того, чтобы вернуться к клитору, оно погрузилось внутрь нее.
Адалин выгнула спину от внезапной полноты, от огня и льда, закружившихся внутри, и застонала, когда щупальце отодвинулось и снова толкнулось внутрь.
— Ты отдашь мне все, Адалин.
Щупальце пульсировало, толкаясь внутрь и наружу, и Адалин покачивала бедрами вместе с ним. Она сжимала запястья Меррика, когда наслаждение в центре тела становилось все сильнее и сильнее. Дрожь пробежала по ней.
Щупальце выскользнуло полностью.
— Нет! Нет, нет, нет! — закричала она, извиваясь, когда лоно запульсировало и сжалось вокруг пустоты. Она была так близко.
— Меррик, пожалуйста! Перестань дразнить.
Она повернула к нему лицо, грудь поднималась и опускалась в такт учащенному дыханию, и встретилась с ним взглядом.
Как бы сильно она ни хотела кончить, она не хотела, чтобы это произошло из-за его магии, какой бы материальной та ни была. Она хотела его. Только его. И она знала, что он тоже хотел ее. Она могла чувствовать напряжение в его теле позади нее, вокруг нее. Могла чувствовать влагу на своей спине от его просачивающегося предэякулята. Видела, как в его горящих глазах вспыхивает желание.