— Уходи, — сказал он из глубины комнаты.
— Пожалуйста, подойди к двери.
— Я в порядке. Возвращайся в постель, Адалин.
— Нет. Нет, пока ты не поговоришь со мной.
— Завтра. Ложись спать.
Вот и все.
Она схватилась за ручку двери, нажала на защелку, распахнула дверь и без колебаний шагнула внутрь.
— Я не ребенок, чтобы меня отправляли спать, Меррик.
Его спальня была большой и на удивление открытой. Широкая кровать — по крайней мере, королевского размера — стояла у одной стены, ее изголовье и изножье были сделаны из толстого, темного, резного дерева. По бокам от нее стояли одинаковые прикроватные тумбочки. Напротив изножья кровати находился большой камин с ковром и двумя мягкими креслами, стоящими перед ним. В камине потрескивал небольшой огонь. Прямо по центру виднелись высокие стеклянные двери, ведущие на балкон, а две другие двери по обе стороны от камина, вероятно, вели в ванную и гардеробную. Небольшой письменный стол, заваленный книгами и бумагами, находился в одном углу, именно там Меррик сидел спиной к Адалин.
Он не повернулся, чтобы посмотреть на нее, но его голос был отчетливо слышен, когда он сказал:
— Я установил не так уж много правил, Адалин. Не входить в мой кабинет и спальню было первым из них.
— Мне плевать на твои чертовы правила. Я пришла проведать тебя. Дэнни сказал, что у тебя кровотечение.
— Ты та, у кого был приступ. Я в порядке, Адалин. Спокойной ночи.
Адалин осталась на месте, закрыв за собой дверь. Она выключила фонарик, крепче сжимая его в руке, и скрестила руки на груди.
Меррик напрягся. Он положил руки на стол и выпрямился, слегка повернув голову, чтобы посмотреть на Адалин через плечо.
— Сейчас тебе следует отдохнуть.
Она встретилась с ним взглядом.
— Забавно, но я чувствую себя совершенно нормально. Как будто не была при смерти всего несколько мгновений… нет, уже несколько часов назад. Что ты сделал, Меррик?
Он оттолкнулся от стола, встал, опрокинув стул, и повернулся к ней лицом.
— Разве я недостаточно дал тебе? Я помог тебе, когда не был обязан это делать, и я продолжаю помогать тебе! Чего я попросил взамен, кроме некоторой вежливости? Теперь ты собираешься вырвать все секреты из моей души?
Она чувствовала исходящую от него силу, чувствовала, как она покалывает ее кожу, и теперь поняла, что чувствовала шепот об этом с момента их первой встречи — хотя никогда не была такой ясной, такой сильной. И все же, несмотря на его гнев, она не боялась этой силы. Она не боялась его.
Адалин осталась там, где стояла, выдерживая его взгляд.
— Тогда заставь нас уйти, Меррик. Почему ты терпишь нас, когда все, что мы делаем, — это едим твою еду и вторгаемся к тебе?
— Какое это имеет значение? Тебе осталось недолго.
Эти слова с таким же успехом могли быть пощечиной, они застали ее врасплох. Адалин вздрогнула.
Его брови, которые минуту назад были резко сдвинуты в гневе, выровнялись и низко опустились. Между ними образовалась складка, когда жесткий свет в его глазах померк. Мышцы его челюсти дрогнули, и он отвел взгляд. Его голос был хриплым, когда он сказал:
— Ты все еще умираешь, Адалин.
Боль от его слов так легко уменьшилась. Он злился и сорвался, но злость была направлена не на нее. Это была та же ярость, что она видела в глазах родных после диагноза — бессильный гнев тех, кто вынужден смотреть, как она угасает, не в силах спасти.
— Я умирала, — мягко сказала она. — Я знала это и смирилась давным-давно, Меррик. Моей единственной заботой было найти место, где Дэнни будет в безопасности, когда меня не станет, — она опустила руки по швам и сократила расстояние между ними. — Ты один из них, не так ли? Один из… других.
Только стыд, покорность и печаль остались в его глазах, когда они снова встретились с ее.
— Я не человек.
Подтверждение не изменило того, что Адалин чувствовала к нему.
— И ты использовал что-то… Магию? Чтобы исцелить меня уже дважды, не так ли? — спросила она.
— Да. И я использую всю свою силу, чтобы спасать тебя столько раз, сколько потребуется.
Ее сердце бешено заколотилось, и тепло наполнило ее. Его голос был твердым от убежденности и хриплым от глубоких эмоций.
— Но это что-то делает с тобой, не так ли? — спросила она. — Дэнни сказал, что у тебя с лица капала кровь.
— Небольшая цена.
— Но это не так. Это причиняет тебе боль, и это… Я не знаю. Я думаю, это что-то делает со мной.
Лицо Меррика побледнело, и он шагнул к ней ближе.
— Что это с тобой делает, Адалин?
Адалин откинула голову назад, нахмурившись и заглядывая ему в глаза.
— Как будто мой организм компенсировал все те дни, когда я чувствовала себя хорошо. Дни, когда не было симптомов. Будто я не выздоравливала по-настоящему, а болезнь просто копилась, и когда достигла предела — обрушилась на меня. В этот раз я действительно думала, что все, Меррик. Что это конец.
Он поднял руки и обхватил ее лицо ладонями. В его цитриновых глазах вспыхнул слабый голубой огонек — и это не было отражением света камина.
— Я буду оберегать тебя здесь, Адалин. И я найду способ остановить это. По-настоящему исцелить тебя.
Слезы защипали ей глаза и затуманили зрение. Она сморгнула их и мягко улыбнулась. Подняв руку, она коснулась его лица и провела большим пальцем по щеке. Короткая щетина его бороды щекотала ладонь.
— Спасибо, что сказал мне правду о себе, Меррик… но нет.
Замешательство исказило выражение его лица.
— Нет? Что значит нет?
— Это причиняет тебе боль, и я не готова за это платить. Мы не знаем, насколько хуже может стать, но этого раза хватило, чтобы понять — будет хуже. Нет, Меррик. Я смирилась со своей судьбой. Знание, что у Дэнни есть место здесь, с тобой, что он будет в безопасности, позволит мне уйти спокойно.
Теплые слезы продолжали течь по ее щекам, собираясь на его руках.
— Я просто хочу прожить оставшееся время здесь в счастье.
Складка снова появилась у него между бровями, более глубокая и озабоченная, чем раньше. Он отвел одну руку назад, зачесывая волосы ей за ухо и проводя кончиками пальцев по голове.
— Я готов принять эти страдания, если это избавит тебя от них, Адалин. Я хочу, чтобы у тебя были десятилетия счастья, а не считанные недели или дни.
Казалось, он хотел сказать еще что-то, Адалин слышала это по грубости его голоса, видела по блеску глаз, но он оставил эти слова невысказанными.
Она покачала головой и отступила на шаг, убирая руку с его лица и мягко высвобождаясь из его объятий.
— Я не могу допустить, чтобы ты страдал из-за меня.
— Это не твое решение.
— Но это так. Если ты сможешь сказать мне, что это не причинит тебе вреда, что нет риска навредить тебе, что это не окажет на тебя длительного воздействия, если ты сможешь поклясться мне в этом, я соглашусь.
Он стиснул зубы и через несколько секунд снова отвел взгляд, опустив плечи.
— Я должен попытаться, Адалин.
Она грустно улыбнулась.
— Спасибо, что подарил мне еще немного времени. Спокойной ночи, Меррик.
Адалин повернулась и направилась к двери, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще. Она открыла ее и выскользнула в холл, тихо прикрыв за собой. Ее грудь сдавило, и она была на грани того, чтобы разразиться рыданиями, но сдерживала их глубокими, медленными вдохами.
После того, как Раскол лишил ее единственного шанса победить болезнь, Адалин смирилась со своей судьбой. Она смирилась с тем, что ее время ограничено. Смирилась с тем, что умирает.
Почему с течением времени это становилось труднее принять?
Из-за Меррика.
Она не знала, как это произошло так быстро, но у нее были чувства к этому мужчине — чувства, которые были глубже, чем это могло быть возможно всего через неделю. Где-то в глубине души она чувствовала, что знает его всю свою жизнь. И было очевидно, что он тоже что-то чувствует к ней. Иначе зачем бы ему так много терпеть, чтобы помочь ей? Иначе зачем бы ему причинять себе вред, чтобы облегчить ее страдания?