— Очень хорошо, всем спасибо, — кивнула Лена. — Это была последняя машина, отпускай людей отдыхать. И готовь список сотрудников с указанием часов переработки. Ну а мы с вами, советник Хотен, — обратилась она к Летовцеву, — займём сейчас какой-нибудь кабинет и в спокойной обстановке подпишем акты передачи.
Глава 7
Воздушный порт Вены стал казаться мне уже роднее и привычнее нашей Примши. В общем-то, это вполне объяснимо — в Вену я летаю чуть ли не как на работу, а в Примше и раньше бывал не так уж часто, а после того как у нашего семейства появились свои причалы, мне там делать уже почти и нечего.
Диспетчерская выдала нам первый причал, самый ближний к аэровокзалу. Даже не знаю, что это может означать — то ли это некий знак благосклонности императора, то ли дирекция порта просто не стала размещать сверкающий роскошный дирижабль среди грязноватых грузопассажирских. Посмотрим, как меня встретит император, тогда и будет понятно, как там обстоит дело с его благосклонностью.
На дирижабле я не остался, а опять поехал в «Виндобону», где традиционно останавливался в свои прошлые приезды. Несмотря на цену, которую они дерут с приезжих баронов, гостиничный номер по комфорту сильно уступает апартаментам на «Сыне вьюги», но комфорт номера — это ведь ещё не всё. Важен ещё и район, в котором ты живёшь, а жить в грузовом порту — это совсем не то, что жить рядом с императорским дворцом.
В принципе, как спецпредставитель князя, я имел полное право приехать в посольство и потребовать предоставить мне соответствующие моему положению апартаменты. Более того, нашему послу давно было направлено распоряжение не просто оказывать мне содействие, а полностью подчиняться моим приказам, какими бы они ни были. Но как известно, даже если у тебя есть права, не всегда стоит на них настаивать. И посол, и товарищ посла — представители старых аристократических семей, которые приказ подчиняться наглому молокососу наверняка восприняли, как оскорбление. Пока что это просто неприятный осадочек, но, если я заявлюсь в посольство и начну там распоряжаться, этот осадочек легко может перейти и во вражду. А распоряжаться там придётся обязательно, потому что они меня уже заочно сильно не любят и по своей воле куска хлеба не подадут. Так что я предпочитаю не привлекать посла до тех пор, пока без него можно обойтись, ну а когда обойтись никак не получится, буду выказывать ему всяческое уважение и спрашивать его мудрых советов — которые, разумеется, буду тут же пропускать мимо ушей.
Девушка-администратор за стойкой, увидев меня, привычно расцвела и уже открыла было рот, чтобы поприветствовать, но вдруг зависла, по-видимому, не понимая, кем является гость в этот визит — то ли бароном фон Раппин, то ли торговцем Генрихом Шульце. Я не стал мучить бедную девушку и сразу внёс ясность:
— Кеннер Арди из Новгорода.
— Мы счастливы приветствовать вас вновь, герр Арди, — вышла из ступора она. — Ваш номер готов и ждёт вас.
— Замечательно, — благосклонно кивнул я. — И сообщите в канцелярию императора, что Кеннер Арди прибыл и просит его величество принять его как можно скорее.
Девушка, как и в прошлый раз, безмолвно вытаращилась на меня. Мутные торговцы из Аахена, которые небрежно сообщают императору, что они торопятся, и поэтому с аудиенцией лучше поспешить, по-прежнему плохо вписывались в её картину мира.
— Отправьте это извещение немедленно, — веско сказал я и, сделав знак носильщику, двинулся к лестнице.
Намёк на то, что я тороплюсь, не особенно сработал, и в первый день никакого приглашения из дворца мне не пришло. Впрочем, я и не надеялся на какую-то особую стремительность — такого можно было бы ожидать, если бы сам император жаждал со мной встретиться, но как раз у него-то особых причин для спешки и нет. В общем-то, и у меня причин для спешки нет, если, конечно, не считать причиной разлуку с женой, и если не вспоминать о преподавателях, которые очень не любят прогульщиков. Однако они, как мне кажется, уже смирились — кроме разве что нашей железной Магды, но предметы Ясеневой у нас, к счастью, уже закончились.
Я посидел в неплохом ресторанчике, где, наконец, попробовал знаменитый венский бойшель[4] и сравнил его с баварским. Что до меня, разницы практически никакой, но я совершенно не гурман, а вот гурманы на эту тему спорят уже много лет без особого успеха. Сходил в местную оперу и остался с твёрдым убеждением, что её слава изрядно преувеличена. Ничего не могу сказать о ней плохого, но наша скандалистка Лиза поёт всё-таки заметно получше.
[ 4 — Бойшель (Beuschel) — традиционное австрийское и баварское блюдо, рагу из телячьих лёгких в кислом соусе.]
На том и закончился первый день. Второй день прошёл так же бессмысленно, как и первый, разве что вместо оперы я как следует пошатался по музеям. Без Ленки это оказалось невероятно скучным занятием, но куда ещё мне было идти? Ипподром мне не совсем подходил по положению, да и не думаю, что меня особо заинтересовали бы скачки, не так уж я и азартен. Гораздо интереснее было засекать слежку, при этом изображая из себя увлечённого туриста, но только поначалу — шпики, которые везде за мной таскались, практически и не скрывались, так что это тоже быстро мне наскучило. Я в очередной раз пожалел, что Ленка не со мной — уж она-то со своим бурным энтузиазмом по засеканию слежки и прочим таким вещам наверняка обеспечила бы топтунам весёлую жизнь, да и я бы заодно развлёкся.
На третий день прямо с утра прибыл фельдъегерь с извещением, что аудиенция назначена на четыре часа пополудни. Оказывается, я был немного несправедлив к императору — это и в самом деле не просто быстро, а стремительно. Такой мгновенный отклик на просьбу об аудиенции совершенно нетипичен, и мне окончательно стало ясно, что схему «добрый царь, злые бояре» Дитрих заменил на схему «дорогой гость». Меня это не очень обрадовало — схема со злыми боярами достаточно проста и понятна, а вот с какой целью она сменилась, можно только гадать. Зато персонал гостиницы окончательно перестал понимать, кто я такой — служащие мимо моей двери ходили теперь на цыпочках, а при любом обращении вытягивались во фрунт и преданно таращили глаза.
На этот раз