— Лиз, какие розыгрыши? — поморщился Берт, спустившись с последней ступени. — Я не так глуп, чтобы шутить такими вещами!
— Ой, а что если это тени звонят? — пропищала Лиза и простонала. — А у меня клиенты кофе с «Наполеоном» ждут!
— Тогда иди к ним, мы сами с невидимками разберемся, — махнул снисходительно Берт.
Словно ожидая команды, толстушка моментально испарилась, оставляя друзей заниматься поисками неизвестного хулигана.
Звук исходил со стороны двери в подсобку, через которую обычно Светлана Матвеевна принимала муку, и держала разные предметы обихода, которыми уже давно прекратила пользоваться, а выбросить жалко, а вдруг пригодятся?
— Что там? — прошептала Дуся, которая ни разу не приближалась к этой двери и не знавшая ее назначения.
— Подсобка, — шепотом отозвался Альберт, снимая с гвоздика вбитого рядом с косяком ключ и вставляя его в замочную скважину. — Лизка печет с помощью магии, и совсем не принимает муку, считая, что магией быстрее, а Светлана Матвеевна пекла по старинке, и вот в этой самой комнате и храниться мука, ну и хлам разный.
Распахнув дверь, оборотень быстрым ударом включил свет, и Дуся огляделась. Подсобка представляла собой большую квадратную комнату заставленную стеллажами, железными и деревянными коробами, и большими ларями, такие можно увидеть только у какой-нибудь старушке в деревне. Окон в помещении не было, за то была дверь! Массивная, крепкая, запертая на три засова, два крючка и на замок висевший на мощных ушках.
— Ого! — вымолвила Дуся, звук явно шел из-за этой самой двери. — Берт, а за дверью что?
— Ничего, — ответил тот, пожимая плечами. — Там улица. Выходит в проулок, чуть дальше крыльца, но увидеть ее так просто никак нельзя.
— Почему? — недоумевала Дуся, неужели у тетушки есть волшебная дверь, ведущая в какой-нибудь другой мир, но, увы и ах, причина была самая банальная.
— Она закрашена под цвет дома, — ответил Берт, отмыкая все засовы и снимая замок с ушек. — Вот и все. Сейчас посмотрим, кто это тут хулиганит, и если это мальцы, то уши выверну в разные стороны и так оставлю!
Громко добавил он, нажимая на последние слова, в надежде, что мелкота с визгом разбежится по своим углам, но нет, звук повторился вновь.
— Ага! Попались! — вскричал Берт, широко распахнув дверь, застыл на пороге, и Дусе пришлось протиснуться у него под рукой, чтобы посмотреть, кто же это балуется!
— Понавешали тут! — раздался тоненький, полный возмущения голосок, и Дусе пришлось потрудиться, чтобы заметить среди тонких ниточек и закрепленных на них колокольцев маленькую фею, та светясь средь бела дня, барахталась, запутавшись в нитках, как муха в паутине, дергаясь, тем самым провоцируя звон. — Уже и чайку попить нельзя! Навешали!
Злилась она, рассыпая вокруг сверкающую пыльцу.
— Ой, какая маленькая, — умилилась Дуся. — Надо ей помочь!
— Не думаю, — качнул головой вредный Берт. — Она не просто так тут барахтается!
— Конечно, — возмутилась Дуся, спеша на помощь крохе. — Она прилетела попить чай!
— Ага, и прямиком угодила в ловушку поставленную Пироговым? Вот просто так взяла и попала? — настаивал на своем Берт. — Злой умысел или случайность?!
— Да я на вас в суд подам! — пищала феечка, видимо из садовых, ибо одета была в нежный розовый шелк, напоминающий лепестки цветов, а на голове шляпка, виде цветка флокса.
Дуся осторожно расправила тонкие нити, помогая крошке, высвободится из ловушки. Ну, Боря, ну удружил! Она тут с перепугу чуть не поседела, а это оказывается малышка угодила в беду, а в приоткрытые окна кухни, комнаты и кабинета все прекрасно слышно.
— Благодарю вас, — пропищала феечка, сделав реверанс, придерживая крошечными, такими тоненькими ручками подол своего платьица, переливающегося в солнечном свете. — А теперь, я могу с удовольствием, насладится вашей прекрасной выпечкой!
И вспорхнув, искрящимся метеором влетела в окно кухни.
— Думаешь, она прилетела попить? Нет, — усмехнулся Берт. — Она воровать выпечку сюда намылилась. Видел я тут как-то что-то похожее искрящееся и шустрое.
— Не правда! — раздался отчаянный писк, а феечка зависла прямо над носом Берта, уперев руки в боки, она трепетала тонкими как у стрекозы крыльями, посыпая все вокруг, в том числе и нос парня, пыльцой. — Я, всегда взяв пирог, оставляю денежку!
— Денежку? — сочувственно посмотрел на нее Берт, подставляя указательный палец, чтобы крошка могла сесть на него. — Но, что-то я ни разу не находил ни каких денежек, а вот булки, пропадают регулярно, с завидной скоростью! Дусь, тащи банку, сейчас мы посадим в нее эту воришку!
— Не смей! — запищала малышка, болтая в воздухе ножками, обутыми в крошечные туфли с золотыми пряжками, ибо оборотень другой рукой схватил ее за шкирку.
— Заплати за краденые булки, и я отпущу, — оскалился тот, не обращая внимания на тычки Дуси, требовавшей отпустить крошку, даже если и не заплатила она денег. — Золото, я требую золото!
Воинственно выставив вперед подбородок, малышка пропищала, уперев руки в боки.
— Хорошо, будет тебе золото! Только не сейчас, мне не унести столько, я же маленькая.
— Берт, отпусти ее! Сейчас же! Ну, съела она булочку, он нас не убудет! — шла в защиту крошки Дуся, пытаясь отнять феечку у парня.
— Пусть поклянется, что заплатит золотом, тогда отпущу! — не унимался Берт, явно забавляясь, как кошка с пойманной мышью. — Золото, гони золото, мое ты Золотце!
— Хорошо! Клянусь! — вскричала отчаянно малышка, и как только оборотень разжал руку, исчезла, сверкнув словно метеор.
Глава 9
— Берт, ты спятил?! — возмущенно вскричала Дуся, щипая того за бок. — Это же фея!
— Вот именно, — усмехнулся оборотень, смахивая с лица серебристую пыльцу. — И она повадилась трескать наши булки!
— Ну, съела она булочку! Что с того?! От нас не убудет! — не унималась Дуся.
— Ага, конечно, наивная ты Дуся, где одна, там и остальные, а феи, запомни это, живут целым роем, если можно так сказать. Каждая по булочке, и все, считай, в трубу вылетели! Они же знатные сластены! А как оплатить, так сразу сматываются.
— Но, она, же оставляла денежку! — высказалась в защиту крохи владелица кофейни.
— А ты видела? — выгнул бровь парень, заталкивая ее обратно в подсобку. — Нет, Дуся, эта крошка, если и оставляла денежку, то она через какое-то время превратилась или в лист с дерева, или цветочек, в лучшем случай в простую бумажку или фантик из-под конфет.
Дуся густо покраснела, а ведь и правда, она не раз сметала с кухонного стола всякий мелкий сор, греша при этом на Альберта, не убравшего за собой после чаепития.
— Слушай, а ведь я частенько всякую мелочь на столе нахожу…
— Вот! — вытянув вперед палец с