— А как лучше будет это сделать?
Барлинг метнул на него выразительный взгляд и одними губами произнес:
— Не сейчас.
— Если бы мир не сошел с ума, — сказал Осмонд, — можно было бы попросить Джеффри Смита его расплавить. Это ж его руки создали, как и много еще чего другого. Но его не попросишь, — и священник с отвращением фыркнул, точь-в-точь как это делал Эдгар, — убили его.
Стэнтон положил сверток в свою сумку, надеясь, что Барлинг как можно скорее даст ему все необходимые распоряжения. Лучше было бы и не касаться его, чтобы никогда больше не видеть безобразно заляпанное лезвие.
— Убили, как и вашего несчастного дядю, упокой Господь его душу, — сказал Барлинг. — И убила Джеффри его собственная единственная дочь.
Осмонд покачал головой:
— Дьявол во плоти. Что могло подтолкнуть ее к такому злодеянию?
— У Агнес Смит есть то, что дает убийце серьезнейшее преимущество, — сказал Барлинг, — ум.
— И смелость, — это всегда казалось Стэнтону достоинством, сейчас же при мысли о решительной Агнес Смит он почувствовал дурноту.
— Несомненно, — кивнул Барлинг. — Агнес сказала мне, что незадолго до того, как она обнаружила тело отца, кто-то напал на нее в лесу. Но ни у этого нападения, ни у убийства Джеффри Смита не было свидетелей. Она использовала эту ложь, чтобы свалить вину на других. Все это произошло поздней ночью, так что у нее было достаточно времени на то, чтобы убить отца с помощью тавра.
— Но почему? — спросил настоятель. — Да, Джеффри Смит не был святым. Как-то на исповеди признался даже, что…
— Сэр священник, — взгляд Барлинга был исполнен неодобрения, — вы же не собираетесь раскрыть нерушимую тайну исповеди?
Осмонд поднял руку:
— Простите. Случившееся помутило мой разум.
— Что же касается причин, по которым Агнес Смит убила своего отца, — сказал Барлинг, — он собрался выдать дочь замуж за Бартоломью Тикера — человека, который был ей физически неприятен. Сама же Агнес была без памяти влюблена в Томаса Дина и вполне могла вообразить, что убийство Тикера откроет ей путь к браку с камнетесом.
Стэнтон кивнул:
— Только она не знала, что дома его уже ждет не только жена, но и целая куча детей.
— Дин попросту воспользовался выпавшей ему возможностью, — сказал Барлинг, — и был рад скормить ей любую историю, лишь бы потешить свою похоть. Но для Агнес тут было нечто большее. Она всецело отдала ему свое темное сердце. Рассказывала мне, как они собирались зажить вместе. Агнес была полностью поглощена своей страстью к Дину. А после освободившей Агнес смерти Тикеру Дину пришлось признаться ей в том, что он уже женат. И тогда она обратила свою кровавую ярость на неверного любовника.
— Зрак Божий! — воскликнул Осмонд.
— Нападение на Стэнтона было тщетной попыткой не дать всплыть этой правде.
Веревка. Дорога. Конь. Стэнтон смотрел на пляшущий язычок пламени, пытаясь выбросить из головы эти образы и сопровождавшие их звуки.
— Кроме того, — продолжал Барлинг, — полагаю, что своим нападением на вас она преследовала еще одну цель. Благодаря этому ее рассказ о встреченном в лесу человеке в плаще становился гораздо более правдоподобным.
— Но неужели женщина способна сотворить такое с моим конем? — спросил Стэнтон. — Она его с такой силой… — он запнулся, не желая вспоминать ту ночь, — ну, вы поняли.
— Скажу по собственному многолетнему опыту работы с подобными делами, — ответил Барлинг, — не замутненная ничем ярость, эта опаснейшая из эмоций, сообщает человеку невероятную силу вне зависимости от пола. И она же ослепляет душу, лишая ее страха перед совершением смертного греха.
— Не сомневаюсь, что Агнес не питала любви к моему дяде, Барлинг, — сказал Осмонд, — но все же почему она решила убить именно его?
— Он как лорд дал свое разрешение на брак виллана, — ответил клерк, — Джеффри Смит был свободным человеком, так что он вполне мог отдать дочь за другого свободного. Но Тикер при всей своей состоятельности был вилланом и не мог жениться без дозволения лорда. Эдгар дал его, и Тикера с Агнес обручили.
Такое объяснение озадачило Стэнтона:
— Но ведь она уже знала, что Томас Дин был женат, и даже убила его. Зачем тогда ей лорд?
— Это хороший вопрос, Стэнтон, — сказал Барлинг. — Когда я беседовал с Агнес, она сказала, что главным препятствием к их браку Дин называл помолвку с Тикером. Он даже как-то сказал ей, что, если бы не сэр Реджинальд Эдгар, они были бы гораздо счастливее. Этим и руководствовалась Агнес. Думаю, она давно на это решилась. Ее распаленному похотью разуму Эдгар виделся главным препятствием для их счастья. И даже несмотря на смерть Дина, помутившееся сознание требовало наказать Эдгара за то, что он посмел помешать ее желаниям.
— Наверное. — Стэнтон слышал сквозившую в собственном голосе неуверенность.
— Страсти, которыми чревата юность, не только непреодолимы, — тихо сказал Барлинг, — но и отрицают самую логику. Повторюсь, мне нередко приходилось видеть это собственными глазами. Человек попросту перестает замечать что-либо, кроме предмета своей страсти, и всецело предается его преследованию.
Стэнтон снова уставился на свечу. Возможно, Барлинг только что приоткрыл им скорбь собственного сердца.
К счастью, клерк был слишком увлечен своими рассуждениями и не заметил его молчания.
— Любое препятствие тут может стать причиной настоящего безумия. И отвергнутая Агнес погрузилась в это безумие с головой. Она убила своего отца, своего жениха и своего любовника. Пыталась убить и вас, Стэнтон.
Посыльный отвел глаза от язычка пламени, потому что в голове у него вновь раздалось эхо предсмертных стонов Сморчка.
— Пыталась, — тихо сказал он.
— А по мне, так в нее сам Сатана вселился, — поежился Осмонд.
— И она проникла сюда, в усадьбу, — сказал Барлинг. — Расположение комнат она узнала в тот день, когда убила Тикера, и слуги привели ее сюда. Потом пришла вечером того дня, когда убила Дина, — она еще исповедовалась вам, Осмонд.
— Эта девчонка ни в чем так и не призналась.
— Ну и Маргарет Вэбб… — Барлинг глубоко вздохнул. — Если бы не ваше вмешательство, Стэнтон, на совести Агнес Смит была бы еще одна жизнь.
— Питер тоже этого не пережил бы, — Стэнтон покачал головой, — я еще долго не забуду, как он убивался, когда решил, что жена мертва.
— И, как он сам вам говорил, Маргарет раз за разом называла Агнес шлюхой, — сказал Осмонд.
— Да, — кивнул Стэнтон, — Агнес и сама мне говорила это в тот день, когда мы нашли Тикера. — Он осекся и покачал головой, словно только сейчас вполне понимая, что тогда произошло. — Мы встретились