— Боюсь, что не могу, сэр.
— Вы что же, настолько тупы?
— Нет, сэр. Просто это случилось еще до того, как я стал посыльным при выездной сессии, — поэтому и не могу.
— Стэнтон, вы, кажется, не понимаете, кто вы и где находитесь. Я старший клерк суда его величества короля Генриха. Вы должны отвечать на любой заданный мною вопрос.
Стэнтон глубоко вздохнул. Ему нужно было разом прекратить все попытки Барлинга докопаться до его прошлого — и сделать это немедленно.
— Тогда я отвечу так, сэр. Я был посыльным в другом месте. В распоряжение выездной сессии суда я поступил по решению лорда-судьи де Гленвиля. Это все, что мне позволено рассказывать под страхом смертной казни.
Сработало.
— Ясно, — сказал Барлинг хоть и с неудовольствием, но без гнева. — А свой подбитый глаз вы тоже заработали, защищая невиновных? Или и здесь прикажете у де Гленвиля сперва справиться?
— Нет, сэр. Это следствие моих неразумных поступков.
— Тех, от которых следовало воздержаться?
Стэнтон вспомнил ордалию, вспомнил девушку, которой он беспечно позволил заманить себя в переулок, и пробормотал:
— Да, сэр.
— Я так и думал. Вы ведете себя подобно подавляющему большинству молодых людей. — Барлинг принялся загибать пальцы, перечисляя недостатки Стэнтона: — Безрассудство — это раз. Задиристость — два. Нежелание остановиться и оценить последствия своих поступков — три. — Он уронил руки. — Именно это произошло в кузнице, когда вы принялись лепетать, выкладывая свои беспомощные соображения. Да не беспомощные даже, а пустые! Рост Линдли тут ни при чем, тавро такой длины дает убийце изрядную свободу действий. — Барлинг сердито вздохнул. — Ваше выступление разъярило Эдгара, и он осмелился подвергнуть сомнению мою компетентность перед лицом этого оголтелого сборища. Вы, Хьюго Стэнтон, опасно близко подошли к тому, чтобы выставить меня дураком.
Он замолчал, переводя дух.
Стэнтон не сказал ни слова — попросту не отважился, видя Барлинга в таком запале.
— Скажите-ка мне, Стэнтон, если выставить дураком меня, кто еще в дураках окажется?
— Король, сэр.
Чтоб он в аду сгорел.
— Именно. Его имя, его закон. Все! — Бледные пальцы Барлинга судорожно сжались в кулаки. — Катастрофа! И именно это и произошло бы, не сохрани я довольно самообладания, чтобы вовремя объявить вас перед людьми Клэршема своим помощником.
— Простите, сэр.
Барлинг поднял руку:
— Извинениями сделанного не исправишь.
— Знаю, сэр. Спасибо, сэр, что так быстро все разрешили. Я больше не встану у вас на пути, клянусь.
Барлинг уставился на него:
— Но вы уже стоите там, Стэнтон. Стоите, потому что сами туда встали.
Встал куда?
— Простите, сэр, я не понимаю.
— Мне вполне ясно, Стэнтон, что вы вообще ничего не понимаете. — Барлинг заговорил медленно, точно перед ним сидел полный олух. — Дайте-ка я попробую разъяснить вам все как можно понятней. Я публично объявил о том, что берусь расследовать обстоятельства смерти Джеффри Смита. И это правда. Кроме того, я также публично заявил, что в этом деле помогать мне будете вы. Это правдой не было — по крайней мере час назад. Теперь же все иначе. Я не могу действовать вопреки своему публичному заявлению. Проще говоря, Стэнтон, я не могу солгать и не могу позволить, чтобы кто-нибудь уличил меня во лжи. Теперь-то поняли?
Стэнтон понял. Понял, будь оно все проклято.
— Я буду вашим помощником, сэр?
— Хотя бы изобразите это, чтобы не подвергать риску мои полномочия. — Клерк смерил Стэнтона страдальческим взглядом. — Я убежден, что ни ваши вопросы, ни полученные на них ответы нам ничуть не пригодятся.
Бесполезен. Снова. Стэнтон стиснул зубы.
Барлинг продолжал:
— Я полагаю, что любые подобные расспросы будут бесполезны, потому что теперь со все большей очевидностью становится ясно, что никто из жителей ничего не видел. Хотя это ничуть не помешало им со всей уверенностью объявить виновным Линдли. — Он вздохнул. — Полезнее всего сейчас для нас сила ордалии. Может статься, что одно упоминание о ней развяжет обвиняемому язык, когда вы будете его допрашивать.
— Я буду допрашивать?
Барлинг нахмурился:
— Да, Стэнтон, да. И не смотрите на меня с таким ужасом, будьте мужчиной. Я, само собой, допрошу Линдли, и если кто-то из нас чего-то и добьется, то это буду я. Но завтра мне надо постараться образумить сэра Реджинальда Эдгара и получить от него вразумительный отчет для суда по всем тем действиям, что он успел предпринять. Боюсь, на это потребуется уйма времени. — Барлинг обвел руками обшарпанные стены. — У этого человека не только дом обветшал, но и его способность ясно излагать. Так вот, пока я буду с ним заниматься, сходите без особого шума к Линдли. По крайней мере, избавитесь от необходимости смотреть, как Эдгар бесится, словно бык, почуявший стадо коров.
Стэнтон откашлялся:
— Я не особо умею драться, сэр.
— Могли бы и не говорить — ваш глаз вполне красноречив. — Кончики губ Барлинга дрогнули. — Будьте покойны, я не прошу вас драться с ним — всего лишь расспросить. Я тоже вполне осознаю, что, несмотря на тщедушную внешность, Линдли может представлять огромную опасность. — Он покачал головой. — Мне случалось видеть, как кротчайшие из людей превращаются в чудовищ, отдаваясь своему гневу. Вам понадобится кто-то из людей Эдгара, чтобы отпереть темницу. И убедитесь, что он будет поблизости, на тот случай, если понадобится помощь.
— Да, сэр. — Стэнтон слегка расслабился, хотя и не особо. От мысли о встрече с Линдли с глазу на глаз ему стало не по себе.
— А как закончите с Линдли, походите по деревне и поспрашивайте. Еще раз — не так важно, что это будут за вопросы, главное — покажите себя, дайте людям понять, что королевское правосудие вершится.
— Да, сэр. — Стэнтон изо всех сил постарался не показать, как он расстроен тем, что Барлинг счел его настолько никчемным.
— Ну а моя главная надежда на признание, — продолжал Барлинг, — в угрозе ордалией. Линдли явно в ужасе от мысли, что ему поджарят руку. Если он виновен, то, скорее всего, быстро во всем признается. Знает ведь, что рука выдаст его. Он не захочет брать на себя дополнительные муки.
— Хотя он и в этом случае может не признаться. — Стэнтон попытался выкинуть из головы образ раскаленного бруска железа, но вместо него там возникла наполненная водой яма — как в Йорке.
Барлинг бросил на него недовольный взгляд:
— Я не спрашивал вашего мнения, Стэнтон.
— Да, сэр. Простите, сэр.
— Однако замечание на удивление уместное. Что ж, тогда правосудие в руках Божьих. Посмотрим, какой знак даст нам Всевышний после того, как Линдли пройдется с железом. Коли невиновен, то и бояться ему нечего.
Стэнтон поежился. На месте