— А-а-а!.. Ты мне лицо обглодал, медвежара проклятый!.. Нос под корешок откусил!.. Вместе с верхней губой!
— Ещё не вечер, тварь! — раздался совсем рядом с утратившим всякую осторожность Пурагелисом неистовый рык огневолосого исполина. — Пришло время расплаты!
С этими словами Ратибор схватил тёмного колдуна за виски, облапил перстами его обезображенную харю и, нащупав большими пальцами глазницы огорошенного оппонента, с силой надавил тому на зыркули.
Раздался протяжный оглушительный визг; Пурагелис буквально растворился в жгучей пучине невыносимой боли, мгновенно накрывшей его с макушки до пяток. И душераздирающее визжание главы Роковой Длани с каждой секундой лишь усиливалось, ибо могучий витязь не спеша, с мрачным видом, в самом прямом смысле выдавливал пальцами очи заклятого врага. Продолжалось сие изощрённое издевательство над бренной плотью ненавистного противника до тех пор, пока зрачки Пурагелиса не лопнули да не вытекли из глазниц, словно давно копившийся гной из бог знает сколько времени зревшего нарыва.
Истошный визг тут же сменился жалобным хныканьем; тёмный колдун, практически уже ничего не соображая, принялся нелепо содрогаться в конвульсивных рыданиях.
Ратибор же не стал и дальше изгаляться над явно поверженным недругом. «Рыжий медведь» просто снова переместил руки на виски окровавленного неприятеля и, как тисками, с двух сторон сжал кочан чернокнижника, а затем со словами: — Ента тебе, выродок, за Благану и Марфушу! — с силой надавил ладонями на башку могущественного волшебника. Череп Пурагелиса сначала хрустнул, а после в мощных лапах рыжебородого богатыря и лопнул, будто упавший на пол перезревший арбуз, знатно обдав при этом самого Ратибора ядрёной смесью из крови, костей и мозгов. Фактически обезглавленное тулово тёмного чародея неловко осело на пол. От оказавшейся словно между молотом и наковальней головы владыки Вельберии мало что осталось, кроме окровавленных черепных ошмётков.
Спустя мгновение из безжизненного тела хозяина Мглистого замка принялись со свистящим шёпотом одна за другой вылетать захваченные магом бесчисленные души, с ликующим шелестом устремляясь ввысь, навстречу долгожданному упокоению. Основатель же, глава и последний из тайного сообщества тёмных кудесников Роковой Длани отправился вслед за своими соратниками, то есть на суровое судилище небожителей, где каждому, со всей возможной справедливостью всегда воздаётся по земным делам его. А дел тех нехороших за несколько веков своего жития-бытия натворил Пурагелис с доброй горкой. Стоит ли упоминать, что на Божьем суде строгие жрецы Высшего Правосудия его уж давненько заждались.
— Долго возился! — тем часом раздалось откуда-то с верхотуры.
— Знакомые слова… Помнится, мне лет пять-шесть назад сказал их Яромир в Орёлграде, после памятного поединка с тамошним дуболомом Могутой. Тогда ещё Свят отправил нас к Изе с просьбой подсобить в скорой битве с хазарами, — с лёгким подозрением проронил Ратибор, одновременно поднимая глаза к небесам. Там, среди облаков стоял и сурово взирал на него, сложив руки на груди, Сварог в своём людском обличье могучего русоволосого воина. — Уж сколько с той поры воды утекло, и не счесть. А помню, как вчера было…
— Да, ты правильно заподозрил: это я вложил те едкие словеса в уста твоего боевого соратника. И ещё не раз и не два подтрунивал над тобой их голосами. А также помогал советами да старался обуздать твой избыточный, постоянно рвущийся наружу гнев…
— Советами помогал⁈ — язвительно хохотнул Ратибор, который быстро свыкся с невероятной мыслью, что разговаривает ни много ни мало с самим богом-кузнецом. — Так советчиков у нас и без тебя хватает; в каждом кабаке за кружечку-другую душистого хмеля нагородить с три короба всегда желающие сыщутся! Ты бы лучше не советом, а делом подсобил! Хотя бы минуту назад, когда меня тугим арканом обвивала одна толстенная вонючая змеюка…
— Енто так не работает, — Сварог сокрушённо покачал головой. — Я не могу непосредственно вмешиваться в твои зарубы с поглощёнными Тьмой смертными, какой бы чудовищный облик они ни принимали; своих земных врагов ты должен был одолеть сам. Правда, сегодня я слегка нарушил это правило, вдохнув в тебя частичку своей Силы; именно благодаря ей ты весь день не чувствовал усталости супротив орды вельберийских воителей. Ну а с Ахриманом уже подмогнул как мог; вкрай обнаглевший свинорыл нарушил все мыслимые и немыслимые устои и договорённости, за что и поплатился…
— Так ты всё енто времечко был со мной? — Ратибор недоверчиво прищурился.
— С тех пор как на шее у тебя мой молот болтается, — постоянно. А до этого не круглосуточно, конечно. Но частенько, да, оказывался незримо рядом; осознал ты всё верно. Я внимательно наблюдал за тобой; как мог подсказывал, направлял. Вот, например, помнишь ту жаркую пору в Мирграде, когда была назначена награда в триста золотых монет за твой рыжий котелок? Вижу, что помнишь! А не запамятовал, как в то лихое времечко трое душегубов вломились к тебе в избушку? Тогда мне в срочном порядке пришлось разбудить твою дремлющую чуйку да заставить опрометью помчаться до хаты, дабы спасти детишек и Марфу…
— Верни мне её! — гневно рявкнул Ратибор в небеса. В его глазах плескалась гремучая тёмно-синяя смесь из ярости, боли и отчаяния. — Ты же бог! Ты можешь!..
Сварог отрицательно качнул русой гривой:
— Представляешь, что будет, если избравшие путь Добра и Справедливости начнут воскрешать умерших? Нарушится очень хрупкий баланс равновесия; тот светлый небожитель, кто запятнает себя подобным необдуманным действием, шагнёт на очень склизкую дорожку, ибо некромантия напрямки ведёт во Тьму. Стоит лишь раз…
— Да мне плевать, куда ты там ступишь! Хоть в дерьмо по горло! — разъярённо прорычал дюжий ратник, выражений не выбиравший даже при общении со столь почитаемым им божеством. — И о какой справедливости ты там бормочешь⁈ По-твоему, то, что произошло с Марфой, ента справедливость⁈ Чем же она заслужила все эти