Рыжебородый богатырь тут же мысленно укорил себя за так не к месту накатившее уныние, резко тряхнул огненной гривой, прогоняя прочь дурные раздумья, после чего поднял глаза на кирпичную трёхуровневую воротную башню; именно с её верхнего яруса, где сиротливо трепыхался на длинном древке стяг с изображением Ахримана, и раздался столь повелительный приказ. Послышавшийся же следом торопливый топот ног возвестил о том, что хозяин сего повелительного баса быстро спускается по башенной лестнице вниз.
«Надо же, задумался о своём и не заметил, как приковыляли, — с лёгкой досадой укоризненно проворчал про себя дюжий ратник, при этом с внимательным прищуром рассматривая полукруглую массивную туру, по всей видимости, возведённую теми же рукодельцами, что в своё время построили и незамысловатую стену вокруг замка. — Но кто ента там сейчас так властно прокашлял? Никак, местный воевода обозначился? Надо будет ему первому купол пробить, чтоб более воздух не портил в округе. А то вроде и каркнул чавось, но такое ощущение, словно нафунял с три короба…»
Тем часом двухстворчатые башенные врата широко отворились, выпуская наружу главу личной гвардии правителя Вельберии. Его сопровождали четыре охранника, вооружённые одноручными мечами и круглыми деревянными щитами. От той поспешности, с которой Алласан спускался с башни, не осталось и следа; начальник охраны, явно ощущая себя хозяином положения, вышел из ворот вальяжно, вразвалочку, всем своим внешним видом стараясь показать, что прибывший отряд интересует его ненамного больше, чем пробегающий по старому нужнику таракан.
— Ну что тут у нас? — показушно позёвывая, лениво протянул Алласан, обращаясь к Догурату. — Кого привели?
— Того, кого и требовалось, — командир отряда кивнул в сторону Ратибора. — А именно рыжегривого русича, как и было приказано!
— Ну надо же! — Алласан изобразил притворное удивление, словно только что увидел стоящего напротив Ратибора. — Весьма шустренько, сотник! Молодец… Я вот лишь одного не пойму: почему пленник вооружён⁈
— Потому что он не пленник, — Догурат несколько смутился. — Вы же велели…
— Я прекрасно помню, что велел! — резко осадил подчинённого глава стражей. — А именно притащить рыжего дикаря ко мне! Cамо собой, без палаша на ляжке да топоров с ножом на поясе! Енто же очевидно, или я должен тебе разжёвывать такие простецкие вещи⁈
— Никак нет, тысячник! — Догурат, отлично знавший про вздорный нрав своего непосредственного начальника, решил более с ним не препираться. — Виноват! Исправлюсь!
— То-то же! — зычно рявкнул Алласан, явно довольный сообразительностью и покладистостью нижестоящего по званию воителя. Затем глава элитных гвардейцев не спеша обошёл всё это время молчащего Ратибора, который был занят тем, что в уме прикидывал, как ему вскорости не стать похожим на ежа, ведь замершие на стенах арбалетчики числом не менее десяти физиономий взяли на прицел рыжебородого богатыря сразу, как только тот замаячил у ворот.
Алласан же замер напротив Ратибора и задумчиво прогундосил:
— Здоровый, конечно, бегемотик уродился!.. Да ещё и рыжезадый! Но всё же я никак в толк не возьму: и чего такого опасного наш владыка в тебе разглядел? Да мы сейчас твою объёмную тушку на раз-два выпотрошим, только прикажи!
Ратибор перевёл взгляд на стоящего напротив плечистого вельберийца и, с нехорошим прищуром посмотрев на него сверху вниз, презрительно вопросил: — Мы, енто кто? Ты, толоконный лоб, да жалкая свора твоих косорылых шакалов?
— Ого, рыжий огузок заблеял!.. А я уж думал, что он немой!.. — злобно захохотал Алласан, обращаясь к своим подчинённым. Тут же грянуло дружное ржание. И четыре охранника позади своего командира, и конвой из пятидесяти воинов, всё так же трущихся по обе руки от Ратибора, и арбалетчики на стене с готовностью подхватили сардонический гогот начальника гвардейцев.
Алласан же встал на цыпочки и, заглянув в отдающие стужей холодные глаза Ратибора, гаркнул: — Дерзкий, да⁈ Но сдаётся мне, девка-то твоя, пожалуй, посильнее тебя… была!..
— Что ты сейчас сказал?.. — рыжебородый богатырь, внутри которого всё разом онемело, в упор уставился на лысого вельберийца. — Что значит «была»⁈
Догурат быстрым шагом подошёл к Алласану и, наклонившись, торопливо зашептал ему на ухо:
— Атаман, ты бы поосторожнее с этим могутным чужаком! Он сегодня убил самого Тауригла!.. И енто не сказки: я лично видел отрубленную башку морского змея! А ещё у варвара странный амулет на шее болтается! Вроде и деревянный, а периодически на солнце сверкает, словно бы он из серебра аль золота!..
— Да что ты говоришь⁈ Как любопытно! — глава охраны, проигнорировав вопрос Ратибора, с интересом по новой уставился сначала ему в физиономию, затем перевёл взгляд на покоящийся на груди гостя молот Сварога, а после, не терпящим возражения тоном прогундосил: — Ежели хошь попасть внутрь Мглистого замка, чужестранец, то енту дубовую безделушку, что болтается на твоей бычьей шее, придётся снять и оставить у входа во дворец.
«Ага, щас! Только сопли на чёботы намотаю!» — про себя пробормотал Ратибор, мигом вспомнивший наказ Благаны ни при каких обстоятельствах не снимать подаренный ею на прощание защитный оберег. Вслух же «рыжий медведь» повышенным тоном повторил:
— Что значит «была»⁈
— Это значит, что она была такой при нашей последней встрече, когда мы с твоей зазнобой крайний раз миловались, — не очень умно выкрутился явно болтнувший чуть ранее лишку Алласан. Правая рука Пурагелиса, несомненно, что-то скрывал.
— Ежели ты, собака блохастая, тронул