— Густлан, отдай нахалюге чужеземцу свои сандалии, — раздражённо-устало велел Догурат рослому подчинённому. — Знаю, только на днях обновил, но что теперь поделаешь! У башмачника не сегодня завтра закажешь себе новые. Нам же не резон сейчас из-за обувки собачиться; нас всех, вместе взятых, владыка ждёт!
— Золотые слова, — пробубнил себе под нос Ратибор, затем принявшийся быстро примеривать с секунду назад нехотя протянутые ему лёгкие сандалеты, которые, как вскоре выяснилось, пришлись точно впору дюжему русичу.
— Прям как под меня чёботы сварганили! — довольно пробасил «рыжий медведь». — Ляпота! А вот теперь почапали в змеиное гнездовище!
Глава 41
Возмездие
Мглистый замок Пурагелиса. Спустя сорок минут после диалога огневолосого богатыря с вельберийским сотником
Время лишь недавно перевалило за полдень, потому невыносимо палящее на безоблачном небе оранжевое солнце всё так же продолжало знойными лучиками нещадно обжигать местные земли, когда Ратибор, которого с каждого боку сопровождало по двадцать пять гвардейцев во главе с Догуратом, наконец не притопал к чёрному базальтовому терему.
Мрачное имение Пурагелиса было по периметру окружено добротной, но ничем более не примечательной толстой кирпичной стеной высотой не менее шести метров. «Рыжий медведь», всю недолгую дорогу от побережья до дивного строения не сводивший внимательных очей с медленно, но верно приближающегося высоченного дворца цвета воронова крыла, не преминул про себя с изумлением отметить, какой разительный контраст имелся между самим Мглистым замком, своим внушительным внешним видом, бывало, буквально сражавшим наповал особо впечатлительных путников, и его вполне обычной внешней оградкой.
В отличие от базальтового монументального пятиэтажного сооружения, потрясающего даже издалека своими громадными размерами, величественным обликом и невероятным мастерством исполнения всех, кто впервые лицезрел сию грозную цитадель, простецкая кирпичная стена, опоясывающая по кругу древний теремок, была построена, без сомнения, значительно позже, чем основное здание. Причём, и это очень хорошо бросалось в глаза, отгрохали её явно не те же умелые рукоделы, что возвели в своё время дворец владыки; колоссальная разница в строительном искусстве между древними мастерами и теми косолобыми зодчими, кто спустя как минимум несколько веков возводил кирпичную кладку, была заметна даже несмышлёному ребёнку. И разница та, конечно, была явно не в пользу косолобиков.
Впрочем, костерить почём зря рядовых работяг, не сумевших даже чуточку приблизиться к необычайному мастерству канувших в небытие легендарных строителей замка, занятие явно крайне неблагодарное; ведь это практически то же самое, что глумливо насмехаться над прилежным, старательным, но совершенно бездарным учеником, из раза в раз упорно пытающимся без соответствующих навыков, знаний и орудий труда, всего лишь с киркой и лопатой в мозолистых руках превзойти гения-учителя, не пожелавшего для «серой посредственности» хотя бы на мимолётное мгновение приподнять завесу тайны своего великого умения.
Однако Ратибор, конечно, о подобных высоких материях не размышлял, про себя объяснив разницу в классе строителей тем, что Пурагелис, по всей видимости, просто-напросто не владел зодческим мастерством древних умельцев. Руководствуясь же столь нехитрой догадкой, рыжекудрый великан логично предположил, что глава Роковой Длани повелел своим верным служкам соорудить незамысловатую, но зато надёжную кирпичную стену уже после того, как сам занял Мглистый дворец. И скорее всего, спустя энное количество лет после его возведения.
А вот силой занял аль хитростью, это уже был другой вопрос. Не знающий жалости приспешник Тьмы был способен много веков назад осуществить и насильственный захват приглянувшегося теремочка, вырезав при этом под корень всех его защитников. Впрочем, Пурагелис вполне мог прийти и в уже пустующее дивное строение, оставленное своими загадочными хозяевами по какой-то неведомой причине. Допустим, из-за наводнения, засухи, угрозы извне аль изнутри вроде смертельной пагубы. Ещё проще вариант: бывшие владельцы замка не ушли, а просто-напросто все до единого банально погибли от некой страшной неизлечимой болезни. Ратибор, будучи ещё несмышлёным мальцом, слыхивал от седовласых старцев про такие случавшиеся в древности жуткие случаи; будто Великий Мор порой выборочно опускался на некоторые человеческие селения и затем, словно невидимой вострой косой, без всякой жалости выкашивал всё их население подчистую. Дюжий ратник называл столь незавидную смерть «карой богов», ибо, по его разумению, лишь только вставший не с той ноги всемогущий небожитель мог подобным жестоким способом изничтожить чем-то не угодивших ему жалких людишек.
«Хотя чего я сразу богов приплёл? — с лёгкой досадой подумал про себя Ратибор. — Наслать губительный мор вполне ведь сдюжит и какой-нибудь мало-мальски могущественный колдун! Само собой, давно прогнивший душонкой! Например, один из владеющих волшбой приспешников Ахримана! По странному совпадению, к такому срамолизу я сейчас и топаю… Как там его величают?.. Пурдерьмолис? Да, вроде так… Впрочем, плевать мне на то, как ентого горбатого клопа зовут! Главное, чтобы с Марфушей всё было в порядке! Сколько уж деньков в Мглистой берлоге злобного шамана провела моя ненаглядная голубушка? Аль, может, седмиц? Похоже, в пути со счёта я сбился… Да и вообще в преступное смятение впал! И немудрено, ибо так ведь и умом тронуться недолго, причём нам обоим; мне от захлёстывающих ледяными волнами переживаний, а Марфе от тягостного заточения; в плену у поганого некроманта так много времени куковать да не свихнуться, енто же не каждый сможет!.. А моя русая красавица хоть и своенравна, да сильна душой и сердцем, но всё же не настолько, чтобы в одиночку выдюжить супротив чёрного колдовства…»
—