Непорядок.
Но Капутнахер был не из тех, кто будет просто сидеть и ждать милостей от природы или начальства, что в общем то одно и тоже. Он ловко подкупил сигареткой телефониста и тот не сильно ломался, через несколько минут уже соединял его с дядей в Саламанке.
— Дядя, как ваше самочувствие? Спасибо, и маме тоже передавайте привет и мою благодарность за вашу заботу. Тут кстати на аэродроме какая-то ошибка…
И он подробно изложил ситуацию на аэродроме, не забыв добавить вроде бы объективных обид и возмущения. Дядя, человек важный и вхожий куда следует, благосклонно выслушал племянника и пообещал разобраться.
Он перезвонил командиру «Легиона Кондор», излагая ситуацию в самых мягких тонах, но в то же время предельно прозрачных формулировках. Ну, разумеется, не забыв упомянуть талантливого племянника.
А командир Легиона просто взял и позвонил напрямую Кнюппелю.
И вот тут началось самое интересное.
Голосом, от которого, по рассказам, даже стены покрывались испариной, генерал натянул Кнюппеля на кукан так, что у того уши сами пытались оторваться от головы.
— Может, вы там совсем оборзели, Кнюппель⁈ — вежливо спросил генерал для начала разговора.
Как выяснилось, показатели денситометрии, да и акустические данные у генерала были в полном порядке. И пока он орал на Кнюппеля, давая понять, кто есть кто в этом Легионе, весь штаб аэродрома затих и остановил работу, с уважением прислушиваясь к точности формулировок.
А когда уже в самом конце он поинтересовался: «Летает ли известный теперь уже и в Рейхе пилот Капутнахер?», тут Кнюппель буквально побледнел.
А затем покраснел. А затем почернел от злости.
Аккуратно положив трубку на рычаг, «тупая колотушка» вызвал штабного офицера и, брызгая слюной, буквально выплюнул приказ включить Капутнахера в расписание.
Как он его при этом называл — даже механики постеснялись бы повторять. Но факт оставался фактом: сегодня Капутнахер снова летал.
И вот теперь, сидя в кабине, он довольно растягивал ухмылку, крепче затягивая ремни.
«Ну, ну! Попробуйте теперь меня забыть.»
Вторая половина июня 1937 года. Где то около дороги от железнодорожной станции города Авила до аэродрома.
Дед, водитель кобылы, сама кобыла, помощник кобылы в лице Лёхи и восседающий на телеге рядом с дедом Илья совместными усилиями оперативно дотащили весь скарб — пулемёт, бочку и пару канистр — до самолёта.
Дед, получив от Лёхи пару серебряных монет в 5 песо, остался более чем доволен.
— Давай! Удачи, Руссия! — Он радостно шлёпнул по крупу свою кобылу, и та, словно разделяя его удовлетворение, неспешно и степенно двинулась прочь.
Помощник из Ильи с его раненой ногой оказался фиговый. После краткого переругивания, когда он наотрез отказался лезть внутрь, его прислонили к левой опоре шасси.
— Ты у нас будешь работать «передастом», — пошутил Лёха.
Правда, его шутка прошла мимо сознания Ильи, который кивнул и со всей серьёзностью приготовился передавать канистры.
«Да, другая эпоха!» — покачал головой Лёха. — Столько приколов пропадает…
Разбираться в тонкостях заправки самолётика Хренову было некогда, и он влез прямо на мотор. Оказавшись наверху, он некоторое время балансировал, размахивая руками, пока не пристроил ногу на площадке у корня крыла. Теперь он стоял, расставив руки в стороны, как акробат на канате, покачиваясь на ветру. Затем всё-таки дотянулся до ближайшей пробки в левом крыле и открутил её. Заглянув внутрь, он зачем-то понюхал запах бензина и крикнул Илье:
— Подавай!
— Держись крепче, а то навернёшься и ногу сломаешь или даже шею свернёшь! А тебе ещё меня пилотированию учить! — подбодрил его Илья, с трудом подавая первую двадцатилитровую канистру.
Временный артист бесплатного цирка, чертыхаясь, принял канистру и, балансируя, начал совершать акробатические кульбиты, переливая топливо в жадную пасть бака.
Затем настала очередь второй канистры.
Лёха, не теряя времени, спрыгнул вниз и рванул переливать топливо из бочки в канистры. Теперь каждая секунда стоила очень дорого — грузовик-то рванул хорошо, взрыв могли услышать чёрт знает где.
Вы когда-нибудь пробовали перелить топливо из полной бочки в узкое горлышко канистры? Лёха раньше тоже не пробовал. Через пять минут он уже надеялся, что больше никогда в жизни ему и не придётся заниматься такими извращениями.
Записав всех немецких конструкторов скопом в общество обгадившихся любителей нетрадиционной ориентации и помянув их родню до десятого колена, он выработал какой-то приемлемый алгоритм.
Лёха наклонял бочку, и бензин начинал хлестать через край. Снизу Илья подставлял мятое ведро, набрав какое-то количество топлива, товарищи переливали его в пустую канистру. И процедура повторялась. В среднем на одну канистру уходило три-четыре итерации.
Руки дрожали, бензин хлестал во все стороны. Естественно, добрая часть проливалась мимо, щедро орошая землю, ботинки и штаны участников операции. К концу второй канистры оба уже были изгвазданы в бензине по самое «не боись».
— Ну что, Илья, вот так люди и выбирают здоровый образ жизни — курить бросают! Или, может, прикурить тебе сигаретку? — ехидно поинтересовался попаданец у неодобрительно глядящего Ильи Старинова.
Если бы кто-то сейчас чиркнул спичкой — тут бы всё вспыхнуло ярчайшим пламенем.
Второй раз процесс заливки двух канистр прошёл чуть легче, видимо, сознание отключилось, и процесс полностью перешёл под управление инстинктов. Наверху Лёха опять занимался акробатическими кульбитами и осушал одну канистру за другой, переливая их в бак. Пыхтел, матерился, но продолжал.
Залив четвёртую канистру, он увидел, что топливо уже плещется под самой пробкой.
Проверив, как воткнут верхний чопик имени Старинова, он снова спрыгнул. Второй, дальний бак он даже не стал пробовать заправлять — аккуратная очередь пуль буквально распилила фибровый бак, не оставив надежды.
Всё же Лёха не мог оставить добро пропадать.
— Илья! Давай ещё пару зальём, вдруг потечёт, и садиться снова придётся — и взлетаем нафиг!
От жадности товарищи снова залили обе канистры под горлышко.
К шестой канистре Илья взмолился:
— Не могу больше! Сейчас свалюсь, как есть, прямо под колёса!
Лёха вскинул голову и с удивлением заметил, что Илья и правда шатается!
— Держись, сейчас тебя уложим! — крикнул он, отставляя полную канистру.
Совместными усилиями, ворчащего, кряхтящего и протестующего Илью затолкали в кабину самолёта.
Голова плохо соображала, но Лёха прикинул:
— Сколько у нас вышло? Четыре по двадцать… Литров семьдесят — восемьдесят точно залили. А бак тогда сколько на самом деле?.. Да и хрен с ним. Километров на