В общем, Иван гордился собой. И чем дальше заходила война, тем сильнее эта гордость укоренялась в душе.
Во-первых, он был в Испании! В самой гуще событий, в самом центре борьбы, оказывая интернациональную помощь местным коммунистам. Попасть сюда было ох как нелегко! Желающих — десятки, а может и сотни, а мест — кот наплакал и отбор серьёзный. И всё же он сумел, он здесь.
Но самое главное — он попал не на старьё вроде И-15, а на самый современный И-16! Сильный, быстрый, манёвренный! После него бипланы казались допотопными архаизмами. Ну серьёзно, какие могут быть «Чато» в сравнении с «Ишаком»?
Евсеев усмехнулся, наблюдая, как «чайники» один за другим трогались со своих мест, катились по полосе, оставляя за собой пыльные шлейфы. Штурмовики. Работа у них была важная, но не такая, как у истребителей. Настоящие бои вершились там, в небе.
Он чуть сильнее сжал ручку управления, испытывая странное, но приятное чувство уверенности. В Испании у него всё складывалось как нельзя лучше. Отличные командиры, толковые механики, лётчики — настоящие друзья, а сам он уже неплохо наблатыкался в испанском. С местными, даже с сеньоритами, мог объясниться без особых проблем, а это многое значило.
А ещё он уже сбил одного! Пусть старый, пусть устаревший, но немецкий «Хенкель» отправился в землю именно благодаря его метким очередям! Первый сбитый! Личный счёт открыт.
Он немного поёрзал в кресле, откидываясь назад. Даже та дурацкая история с попаданием под дружественный огонь своего же ведомого, из-за которого пришлось прыгать с парашютом, была уже в прошлом. Конечно, над ним изрядно подтрунивали после этого.
«Как там, сосны Испании, мягкие?» — ухмылялись лётчики.
Но никаких организационных выводов не последовало, никто не тыкал в разбитый самолёт. Повезло.
Вот только с девушками пока никак не складывалось. Знакомиться с испанками было можно, и он даже уговорил одну сеньориту… а вот жениться на них прямо очень не рекомендовали политические работники. Оставалось немного советских девушек и женщин — переводчицы, секретари, журналистки…
Вот одна рыжая журналистка никак не шла у него из головы…
Сглотнув, он перевёл взгляд на взлётную полосу, выдохнул и плавно добавил газ.
Двигатель зарычал, пропеллер завертелся, срывая горячий воздух, самолёт дёрнулся и начал набирать скорость.
В этот момент он стал мечтать о бое, о враге, о победе!
Вторая половина июня 1937 года. Дорога от железнодорожной станции города Авила до аэродрома.
Лёха очнулся от того, что кто-то методично отвешивал ему звонкие пощёчины. Голова моталась то вправо, то влево, словно листок на ветру. Он зажмурился, хрипло вдохнул пыльный воздух и с трудом приоткрыл один глаз. Перед ним нависало знакомое лицо.
— Ты, придурок ненормальный, только попробуй сдохнуть! Кто нас обратно повезёт⁈ — зло прошипел Старинов, заряжая ещё один дружеский шлёпок.
— Всё! Всё! — Лёха слабо попытался отбиться, но руки слушались плохо, а голова трещала так, словно её пару раз приложили об бронеплиту.
Трогать лицо было страшно, но он всё же рискнул. Провёл пальцами по скуле и тут же с шипением отдёрнул руку. Боль пронзила черепушку ещё раз.
— Ага! Похоже, знатный фонарь будет, — радостно поднял его настроение Старинов.
— Главное — не глазом в сучок, а то ходил бы теперь, как какой-нибудь Нельсон. — успокоил себя не до конца освоивший прямохождение попаданец.
Медленно поднявшись на ноги, он покачнулся и, чтобы не повторить судьбу упокоившегося бензовоза, прислонился к ближайшему стволу дерева. Оглядевшись, он хмыкнул.
Грузовика больше не было. На его месте вяло чадила груда обгорелого железа. По дороге и вокруг валялись оплавленные детали, кое-где догорали тряпки — видимо, остатки брезента. Настоящий местный апокалипсис в миниатюре.
Лёха облизнул пересохшие губы, затем поднял голову и увидел её. Его Бочку. Ту самую, за которой он прыгал в кузов.
Аккуратно устроившуюся в кювете и засыпанную всяким мелким мусором, но, к счастью, оставшуюся целой.
— Ну слава тебе… кто там у нас за топливо отвечает? Спасибо тебе, небесный командир бензоколонок!
Он осторожно подошёл, наклонился, зажал рот, что бы не блевануть и осторожно ощупал стенки бочки рукой. Бочка была цела, ничего не сочилось, бензин изнутри не старался вырваться на свободу.
— Уцелела! — облегчённо крикнул он Старинову, улыбаясь как будто выиграл миллион в беспроигрышную лотерею.
Теперь на повестку дня во весь рост вставал другой вопрос: как дотащить её до самолёта и как перелить топливо?
Лёха встал, покачиваясь, и направился к тому, что ещё недавно было грузовиком. Теперь это напоминало груду обгорелого металлолома, щедро рассыпанного по дороге и обочине. Что-то потрескивало в раскалённых обломках, а воздух был насыщен горелым железом, дымом и чем-то неприятно сладковатым.
Осторожно обходя ещё дымящиеся обломки, он искал хоть что-то полезное. Спустя пару минут поисков удача ему улыбнулась — в стороне от основной кучи валялись две помятые канистры, видимо те самые, выкинутые им из грузовика, ещё вполне крепкие на вид.
— Полезный хлам, — пробормотал он, подбирая находки.
Лёха постоял, морщась от вони горелого металла, масла и прочих ароматов военного апокалипсиса, провёл рукой по лицу, стряхнул пыль и осторожно огляделся.
Он перевёл взгляд в сторону кювета. В противоположном кювете, слегка подкопчёной и неподвижной тушкой, лежал окочурившийся от точной очереди Старинова фельдфебель. Немецкое тело раскинулось неестественно, одна рука судорожно сжимала перевёрнутую планшетку, другая — бесполезно лежала на груди. Из-под него что-то торчало.
Лёха скривился, но, пересилив отвращение, осторожно приблизился. Даже не пришлось заглядывать под труп — из-под него явно виднелся приклад оружия.
— Ну и чего ты там под себя поджал? — пробормотал он, стараясь не вдыхать запах горелого мяса.
Лёха нагнулся, потянул тело за плечо, но в этот момент ударило волной тошнотворного жара, и к горлу подступила рвота. Он зажмурился, развернулся и, смачно проблевавшись в кусты, кое-как взял себя в руки.
— Вот тебе и немецкая пунктуальность, — прохрипел он, вытирая губы рукавом.
Ничего хорошего в мёртвом теле не было, но… раз уж хозяин оружия отправился в лучший мир,