Проглотив очередное печенье, Галина заерзала на стуле.
— Ты работаешь в салоне маникюршей, а не парикмахером. Чувствуешь разницу?
— Ладно, — вспыхнула Ника. — Не нравится, как я работаю, езжай в салон, пусть с тобой парикмахеры возятся.
— Ника! Ты обещала. Клялась, что я буду с классной прической. Продолжай!
— Не буду, — девушка надула губы и отошла к окну.
— Мама, не стой столбом. Заставь ее. Она расстроит мою свадьбу! У меня не будет прически, я не приеду в ЗАГС, Аркаша разозлится, бросит меня, и я останусь старой девой. Мама! Ника!
Бабушка Галины по материнской линии, восьмидесятилетняя Фекла Карповна, решила вмешаться в разговор:
— Маетесь вы все дурью, вот что я вам скажу! Чем на башке города строить, лучше вымой голову и иди с распущенными волосами.
— Ба, сделай одолжение, выйди из комнаты.
— Давайте, продолжайте в том же духе, — ворчала пенсионерка. — Намудрили черти что, жених увидит и с испугу деру даст.
Софья Тихоновна вытолкала мать за дверь.
— Мама, иди посмотри, как дела на кухне.
Подойдя к насупившейся Нике, Софья Тихоновна погладила подругу дочери по плечу.
— Детка, не дуйся, — шептала она. — Ты же знаешь Галку, она жуткая паникерша. А сегодня такой день, сам Бог велел нервничать. Не обращай на ее слова внимания. Ну пожалуйста, ради меня.
Ника повела плечиком.
— Хорошо, тетя Соня, но учтите, если она еще раз назовет меня маникюршей, я за себя не ручаюсь.
Галя тем временем тихо всхлипывала, жалея саму себя.
— Никому я не нужна. В такой день от меня отвернулась лучшая подруга. Ника, прости меня.
Ника взяла расческу.
— Не крутись только.
Улыбнувшись, Галина потянулась за печенюшкой. Софья Тихоновна вовремя схватила со столика коробку.
— Мам, ты чего?!
— Галя, полкилограмма печенья за час — это перебор.
— Я нервничаю, а когда нервничаю, я хочу есть.
— Перетерпи.
— У меня не получится. Мам, последнюю можно съесть?
— Нет.
— Галь, я согласна с тетей Соней, ты бы поубавила аппетит. В платье не влезешь.
— Как вы не понимаете, я не могу без сладкого. Меня сейчас затрясет, — Галина затопала ногами, мотнула головой.
У Ники из рук выпала расческа.
— Осторожно, Галька!
— Делай что хочешь, — Софья Тихоновна протянула дочери коробку и, выйдя из комнаты, хлопнула дверью.
— Моя мать самая настоящая истеричка, — сказала Галина. — И отец сегодня на взводе. Блин, скорее бы уже нас расписали.
В соседней комнате Борис Игоревич ходил взад-вперед, прижимая к уху телефон.
— Костя, как у вас дела? — кричал он в трубку. — Удалось завести машину? Ты постарайся. Сам понимаешь, твоя машина нам необходима.
Бросив телефон на диван, Борис Игоревич вытер со лба пот и посмотрел на появившуюся в дверях тещу.
— Мама, я вас умоляю, не мешайтесь.
— Мне уже нельзя в комнату зайти? — озлобилась Фекла Карповна. — А, между прочим, квартира мне принадлежит. Я ответственный квартиросъемщик. Попрошу об этом не забывать.
— Мы помним, мама, помним. Почему бы вам не пойти к девочкам?
— Меня оттуда выгнали.
— Идите на кухню.
— И с кухни погнали. Я хочу посмотреть телевизор.
Из груди Бориса Игоревича вырвался стон.
Взяв телефон, он вышел в коридор. Звонок в дверь заставил его остановиться и распахнуть дверь. На пороге стояла Люська.
— Ты к кому? — спросил Кожевников.
— Мне нужен Борис Игоревич.
— Это я. Чем могу помочь?
— Можно пройти? Ваш адрес мне дала Лариса Григорьевна, она сказала, вы дружили с Маратом Рушаковым.
— Допустим, дружил, — осторожно произнес Кожевников, косясь в сторону кухни.
— Понимаете, я не успела встретиться с Маратом Евгеньевичем, мне очень нужно переговорить с вами. Рушакова задушили, как и его знакомого Алексея Павловича. Мне кажется…
— Что ты сказала? Алексей мертв?
— Вы были с ним знакомы?
— Господи, — Борис Игоревич схватился за сердце. — Не может быть. Конечно, мы знакомы… столько лет вместе…
— Боря, ты мне срочно нужен, — кричала Софья Тихоновна. — Боря, ты где?
— Иду, Соня. — Кожевников виновато взглянул на Люську. — У нас сегодня свадьба. Дочь выходит замуж. Разрываюсь на части, ты уж извини.
— Понимаю, — кивнула Люська. — Когда мне лучше к вам подъехать? Дня через два?
— Боря!
— Соня, подожди минуту. — Кожевников втащил Люську в коридор. — Оставайся. Приглашаю тебя на свадьбу. Из ЗАГСа мы едем в ресторан, после можем обо всем поговорить.
— После ресторана вряд ли получится продуктивный разговор.
— Понимаю, куда клонишь, спешу тебя успокоить, я не пью. Вообще.
— Борис, сколько можно ждать?!
— Ты согласна? — торопил Люську Кожевников.
— Согласна.
Чуть погодя Люська спросила, чем она может быть полезна. Ее отправили на улицу, где она сразу была взята в оборот друзьями Гали — Константином и Кирой. Сначала крепили к капоту белой машины кольца, затем занялись ленточками.
Несколько пенсионерок в предвкушении интересного зрелища, сидя на скамейке, тихо переговаривались.
— Я тебе говорила, твоя развалюха выкинет фортель в самый неподходящий момент, — злилась на мужа Кира. — Мои слова подтвердились.
— Завелась тачка, не начинай.
— Вопрос в другом, не заглохнет ли она по дороге, Галька нам этого не простит. Костя, как ты крепишь? Привязывать надо не там.
— Не учи ученого.
— Я поднимаюсь в квартиру.
— Давно бы так, — пробасил Константин, когда Кира скрылась в подъезде.
Вскоре к подъезду подъехали два лимузина: черный и белый.
Галины друзья и родственники Кожевниковых сгруппировались вокруг машин. Кто-то открыл бутылку шампанского.
Старушки у подъезда оживились.
Сама же Галя, облаченная в шикарное платье, стояла перед зеркалом, критически рассматривая свое отражение. Рядом суетились Софья Тихоновна и Ника.
— Галчонок, ты у меня такая красивая, — Софья Тихоновна смахнула слезу.
— Не реви, мама. Ника, прическа слишком пышная!
— Галь, в самый раз.
— Я бледная, — капризничала Кожевникова.
— Тебе кажется.
— И щеки стали толще!
— Скажи спасибо сладкому, — хихикнула Ника.
— Мам, чего она опять начинает?!
— Девочки, пора выходить.
— Рано. Пусть ждут. — Галя сделала шаг и застонала. — Корсет жмет. Дышать трудно. Вы его слишком затянули, я не выдержу. Сделайте по-другому.
Ника тихо выругалась. Софья Тихоновна принялась выполнять указание дочери.
Десять минут спустя она спросила:
— Теперь нормально?
— Вроде да, хотя… Ой!
— Опять жмет?
— Нет! Ой! Ой! Снимите с меня платье. Скорее!
— Галя, все ждут только тебя, что за фокусы?
— Снимите! У меня живот свело. Ника, мама, умоляю, побыстрее.
Находясь в полуобморочном состоянии, Софья Тихоновна проворчала:
— Я предупреждала. Кто наедается в день свадьбы печеньем? Галька, я тебя сейчас выпорю.
— Выпори, но только чуть позже. Я хочу в туалет.
Фекла Карповна, прохаживаясь в коридоре перед зеркалом, то и дело поправляла свою крохотную шляпку.
Когда мимо пронеслась внучка, пенсионерка едва устояла на ногах.
— Галя, ты куда? Почему ты сняла платье? Свадьба отменяется? Соня, что происходит?
— Отстань, мама, не