— И как давно Олег там тусуется?
— Сегодня первый день.
— Скажите, чтобы продолжал смотреть в оба. В квартире уже кто-то хозяйничал, — Люська рассказала про сумку с вещами.
— Понял. Не волнуйся, мимо Олега мышь не проскочит.
— Адам, держите меня в курсе.
— Само собой.
Повесив трубку, Люська, радуясь, что одной проблемой стало меньше, сбегала в магазин — купила торт.
Когда Ирина Алексеевна открыла дверь и увидела в руках Люськи пакет, седые брови сошлись над переносицей.
— Что это?
— Подарок вам купила.
— Опять?! И что, интересно, ты приволокла на этот раз? Миску для корма? Наполнитель для кошачьего туалета? Предупреждаю сразу, лучше уйди по-хорошему.
— Баба Ира, я купила торт. К чаю.
— Торт, говоришь? Ну-ка дай посмотрю. Да, действительно торт. Ладно, проходи, сейчас чайник поставлю.
— Нет, я не могу, у меня дела. С днем рождения вас! — Люська побежала к себе.
Перекусив, она решила принять ванну. Требовалось расслабиться после изнурительного дня.
Глава двенадцатая СВАДЕБНЫЙ ПЕРЕПОЛОХ
Утром Люську разбудил телефонный звонок. Спать хотелось нещадно, поэтому, наплевав на звонившего, она перевернулась на другой бок, натянув на голову одеяло. Телефон замолчал, а спустя минуту заголосил снова. Пришлось ответить.
— Добрый день! Простите, это Елизавета? — поинтересовалась женщина.
— Нет.
— Анастасия?
— Вы ошиблись, — Люська хотела отсоединиться, но женщина упорно продолжала перебирать имена.
— Екатерина?
— Набирайте правильно номер.
— Набрала правильно. Сейчас продиктую.
Услышав собственный номер, Люська встала с кровати.
— Действительно, телефон мой, но я не Анастасия, не Екатерина и не Елизавета.
— А кто вы?
— Сначала представьтесь сами.
— Лариса Георгиевна. Мне оставили этот телефон и просили перезвонить. Девочка имя на бумажке не написала, а у меня на имена память плохая.
— Меня зовут Люся.
— Да! — обрадовалась Лариса Георгиевна. — Точно, Люся. Вот и разобрались. Ты меня-то вспомнила? Я соседка Марата Евгеньевича.
Люську прошиб пот. Перед глазами появилась соседка Рушакова, которой она собственноручно протянула листок с номером своего телефона. Но, насколько Люська помнит, позвонить должен был сам Рушаков, а не его соседка.
— Люся, ты куда-то пропала, тебя не слышно.
— Я здесь. Гм, Лариса Георгиевна, а почему вы не передали мой телефон Рушакову?
Последовала пауза.
— Лариса Георгиевна…
— Слышу я тебя, не знаю, как сказать. В общем, тут такое случилось… Марата Евгеньевича задушили. В собственной квартире!
Люська сжимала в руке телефон, пытаясь унять нервную дрожь.
— Когда это случилось?
— Несколько дней назад. Вчера Рушакова похоронили.
— Почему вы не позвонили мне сразу?
— Ты думаешь, я только о тебе и помнила? Тут голова кругом шла, из рук все валилось. Хорошо, что сегодня случайно на бумажку с номером наткнулась. Сначала выбросить хотела, потом вспомнила, кто телефон оставил, и позвонить решила.
— Лариса Георгиевна, вы не против, если я сейчас к вам подъеду? Нам надо поговорить.
— Подъезжай, — неуверенно проговорила та. — Только я через пару часов уйти должна. Ты когда подъехать планируешь?
— Через час.
— Буду ждать.
Увидев Ларису Георгиевну, Люська с порога спросила:
— Как это произошло?
— Ко мне Борис Игоревич пришел, посиневшими губами сообщил, что Марат Евгеньевич мертв. Входная дверь не заперта, Борис звонил, потом опустил ручку, а там… Марат Евгеньевич лежал в коридоре, среди старых свертков и пакетов. У Бориса Игоревича телефон разрядился, он сразу ко мне метнулся. Мы полицию вызвали, «скорую», сами на кухне сидели. Веришь, слова сказать друг другу не могли.
— Вы хорошо знаете Бориса Игоревича?
— Как не знать, они с Рушаковым всю жизнь дружили. Марат Евгеньевич неоднократно говорил, что Борис ему ближе чем брат. Кожевников часто приезжал. Несколько раз меня выручал — зимой в больницу к мужу на машине возил. А когда его жена заболела, я около месяца у них сиделкой проработала.
— Вы медик?
— Медсестра бывшая.
— Лариса Георгиевна, почему же вы не сказали мне адрес Бориса Игоревича?
— А ты не спрашивала. Ты же Рушаковым интересовалась.
— Мне необходимо было узнать, где находится деревня Марата Евгеньевича, и Борис Игоревич мог продиктовать адрес.
Лариса Георгиевна сникла.
— Извини, не додумалась я тогда, чего уж теперь говорить. Все, ушел поезд.
— Из квартиры Рушакова что-нибудь пропало?
— В том-то и дело, что нет. Не ограбление это, а самое настоящее убийство. Я ведь сперва тоже грешила на грабителей, потом выяснилось — из квартиры не вынесли ничего ценного. Телевизор новый у Марата Евгеньевича в комнате стоял, микроволновка, пылесос он недавно дорогой купил. Да и вещи все целы были.
— А свертки и пакеты?
— Мы с Борисом после поговорили и решили, что убийца искал конкретную вещь. Иначе как объяснить бардак в прихожей? Не сам же Рушаков его устроил?
— Лариса Георгиевна, мне нужен адрес Кожевникова.
Минут десять Лариса Георгиевна искала записную книжку. Последняя обнаружилась в кухонном шкафу рядом с голубовато-серой кастрюлей.
— Это от нервов, — пояснила Лариса Георгиевна. — Вчера вместо сахара сыпанула в тесто стакан соли, сегодня утром яйца в морозилку засунула, теперь вот книжка… Так, где тут у нас Кожевников?
— Посмотрите на букву «К», — посоветовала Люська.
— Нет, на «К» у меня адрес Сойкиных и Не-злобиных записан.
— А на «Б»?
— Гумилевы, Хлипкины, Веселовские.
«Оригинально, — подумала Люська. — На странице «Б» внесены координаты Хлипкиных, на «К» — Сойкиных».
Листая книжку, Лариса Георгиевна щурила глаза, проводила указательным пальцем по фамилиям и, мотая головой, обкусывала губы.
Адрес Кожевникова был записан на странице с буквой «Я». Возник вопрос, для чего человеку вообще нужна книжка с алфавитным указателем?
Переписав адрес Бориса Игоревича, Люська услышала:
— У Марата Евгеньевича на подушечках пальцев правой руки были обнаружены белые пятна.
— Что за пятна?
— Вроде краска, но утверждать не берусь. Бориса Игоревича они очень взволновали. Где, спрашивается, Марат Евгеньевич перемазаться мог?
Люська пожала плечами.
* * *
В доме Кожевниковых царил переполох. Сегодня Галя выходила замуж.
В большой комнате, в окружении многочисленных подруг, Галя сидела на стуле, ела печенье и томно вздыхала. Лучшая подруга Ника пыталась соорудить на голове невесты свадебную прическу.
— Галь, не вертись, ты все испортишь.
— Долго еще ждать?
— Имей совесть, я только начала.
— Ника, я сижу больше часа. Такими черепашьими темпами мы до второго пришествия не успеем.
— Времени много, не крутись.
— Зря я тебя послушала, надо было сделать прическу в салоне. Ты испортишь мне свадьбу. Мама, ну скажи ей, пусть пошевеливается!
Софья Тихоновна критически осмотрела голову дочери.
— Ника, детка, по-моему, Галка права, ты явно делаешь что-то не то.
— Тетя Сонь, давайте вы не будете говорить под руку. Не забывайте, я работаю в салоне, для меня сделать свадебную прическу —