ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
— Ну что, каково оно лесным убийцей в плаще быть, Агнес? — Голос Вэбба раздался откуда-то неподалеку. На голове у Агнес снова был мешок.
Она попыталась выругаться, но сильные руки туго прижали к ее рту ткань.
Ничего не было видно, и увлекаемая Вэббом Агнес то и дело падала. Ноги ткач освободил, а вот к рукам и не притронулся.
Сперва Агнес пыталась безвольно волочиться по земле, но пальцы Вэбба были словно из железа. Каждый новый шаг приближал ее к смерти, но поделать Агнес ничего не могла.
Она принялась молить о чуде и Бога, и его святых, и мертвого отца, но не смогла закончить ни одной молитвы из-за охватившего всю ее ужаса. Все мысли были о том, что жизнь уже покидает ее с каждым следующим шагом. Из сдавленного горла вырвался всхлип. Она же ничего не сделала, ничем не заслужила такого конца — разве что легла с тем, кого любила. Не должна она болтаться в петле.
А ведь с каким жаром она требовала, чтобы петлю накинули на Линдли! Ноги Агнес вновь подломились, и Вэбб грубо дернул ее вперед:
— Иди давай!
Но ноги Агнес ослабли не от страха, а от накрывшей ее и едва не раздавившей волны отвращения к самой себе. Теперь-то она увидела себя со стороны — беснующуюся ведьму, кидающуюся на съежившегося Линдли, царапающую ему лицо и требующую его смерти.
Он тоже ничего не сделал, чтобы заслужить такое Ничего. Линдли долгие дни и ночи сидел а ожидании смерти, зная, что невиновен в убийстве ее отца и что никто не придет на помощь. Частые всхлипы один за другим вырывались из жестоко перетянутого веревкой горла — Агнес просила прощения у Линдли. Вэбб рывком остановил ее:
— Пришли, Агнес.
Она это поняла и сама. Откуда-то сбоку раздавался ровный шум падающей воды — музыка, под которую они с Томом любили друг друга. Теперь этот звук возвещал ее смерть.
Вэбб с ухмылкой сорвал у нее с головы мешок:
— Лужайка ваша заветная. — Он поглядел на ее лицо. — Ага, слезы. Ну да, над чем же их еще и лить, коли не над смертью собственной.
Ткач снова поднял петлю:
— Сейчас подвешу, — и он грубо толкнул Агнес на колени, — стой здесь и не дергайся.
Отойдя на пару шагов, Вэбб попытался перекинуть петлю через толстую ветку и выругался: веревка запуталась среди густой листвы.
Агнес смотрела на него — сердце колотилось так сильно, что ее трясло. Темно-зеленые листья бледнели в первых лучах рассвета. Вовсю голосили птицы.
Она не хотела умирать — и она не умрет. Руки были стянуты за спиной, рот заткнут кляпом, а шею перетягивала тугая веревка, но ноги-то свободны. Можно вскочить и броситься прочь, оставив Вэбба далеко позади, как это случилось в лесу той ночью. Она знала, что может, что иначе нельзя. Это был ее последний шанс. И Агнес приподнялась на одно колено, слегка покачиваясь без упора. Вэбб все еще чертыхаясь возился с веревкой. Она вскочила на ноги и бросилась прочь.
Все, ушла!
Длинные неровные скачки, ветки хлещут по лицу, но все получится, и она…
Волосы.
Подбородок Агнес запрокинулся от резкой остановки, когда в ее волосы вцепилась грубая рука.
— Ах ты ж глупая шлюха, — Вэбб ударил ее по лицу так сильно, что Агнес упала бы, не держи он ее за волосы, — глупая и тупая. — Он протащил ее те несколько шагов, что Агнес успела проковылять, и быстро примотал к дереву еще одним куском веревки, который вытащил из сумки.
Агнес попыталась втянуть носом как можно больше воздуха, чтобы позвать на помощь, но смогла издать лишь несколько приглушенных звуков, без следа растворившихся в шелесте листвы.
Несколькими сильными рывками Вэбб наконец освободил веревку.
Теперь она свободно свисала прямо над толстым стволом поваленного дерева.
— Ну вот, готово. — Он поднял Агнес и с силой усадил на ствол. Теперь их лица были на одном уровне. — Видела бы ты себя, Агнес. Точь-в-точь грешница отчаявшаяся, а мне того и надо. Смурная, зареванная. Сразу ясно, что повеситься решила.
Вэбб потянулся к шее Агнес и развязал веревку, которая так долго перетягивала ее горло, почти полностью лишив и воздуха, и голоса.
Она глубоко, изо всех сил втянула носом воздух, понимая, что это ее последние вдохи перед тем, как шею обхватит тугая петля.
Вэбб потряс веревкой у нее перед лицом:
— Ни к чему она теперь, а свое дело сделала — придушила, чтоб я мог тебя из постели тепленькой забрать. А следа ее никто не заметит, когда сверху будет другой, от петли. — Ткач снова постучал себя пальцем по виску. — Видала? Смекаю, что к чему.
Затем он взял петлю и надел на Агнес. Тяжелая веревка давила на плечи. Вэбб затянул узел, и петля неплотно обхватила шею женщины.
Ткач сорвал повязку с ее рта.
Агнес запрокинула голову и закричала.
Петля врезалась ей в горло, лишая воздуха. Теперь Агнес едва могла дышать. Она вновь распахнула рот, но на этот раз не издала ни звука — только кровь тяжело бухала в ушах.
— Как помрешь, руки тебе развяжу, — сказал Вэбб, — от этих льняных лент следов не останется, можешь мне поверить. — Он подошел ко второму концу веревки. — А знаешь, что лучше всего? Когда найдут тебя здесь с лиловой мордой, всю в моче да дерьме, то даже в землю освященную не положат. Не будет тебе покоя — и имя проклянут твое, и любого, кто его вспомнит. Как придумал, а? — Ткач ощерился всеми своими гнилыми зубами. — Ну, дорогуша, подъем.
И он резко дернул за веревку. Петля затянулась еще туже, но веревка была такой толстой, что Агнес еще могла дышать. Вэбб раз за разом перехватывал веревку, поднимая Агнес на ноги, еще выше, пока она уже всем своим весом не стала давить на собственную шею. И дышать она больше не могла. А еще боль. Господи Боже, какая боль! Боль!
Вэбб затянул на дереве толстый узел и встал перед своей жертвой.
Она больше не могла дышать. Но должна была — должна! Ноги сами собой, против ее воли, дергались в воздухе, словно хотели освободить хозяйку от веревки.
— Славно пляшешь, Агнес. Славненько.
Свет стал меркнуть у нее в глазах, все вокруг заполонили черные точки. Она не могла дышать. Но тут большой палец одной ноги скользнул по лежащему внизу стволу. Агнес попробовала опереться и вторым. Получилось. Она балансировала на стволе, уперевшись в него самыми кончиками пальцев. Это чуть-чуть, на сущую малость, ослабило петлю, и Агнес сделала крошечный судорожный вдох.
Вэбб выругался:
— Одни хлопоты от тебя! — Он подошел к дереву, чтобы отвязать веревку и подтянуть ее повыше. Но узел получился слишком тугим, и ткач принялся возиться с ним, изрыгая брань.
А обезумевшей от боли, ужаса и близости витавшей рядом смерти Агнес вдруг захотелось расхохотаться. Ноги ее, сильные длинные ноги, подарили ей еще несколько бесценных мгновений жизни — и взбеленили Питера Вэбба.
А потом из леса донесся шум. Он оказался достаточно громким, чтобы перекрыть плеск водопада. Это был хруст и шорох веток под ногами пробирающегося через подлесок человека.
Агнес повела глазами в сторону Вэбба, надеясь, что увлеченный возней с веревкой ткач ничего не услышит.
Но он услышал. Вэбб смотрел в направлении шума, и лицо его темнело от проступающей на нем черной души.
Крик:
— Агнес!
Хвала Господу, это Хьюго Стэнтон!
Еще раз:
— Агнес!
И он искал ее.
Агнес попыталась крикнуть, чтобы предупредить его, и не смогла.
Вэбб отшатнулся в заросли и исчез.
Еще один крик, но уже полный ужаса:
— Зрак Божий! Агнес!
Стэнтон ее увидел.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
— Агнес! Держись!
Он не ошибся, хвала Господу, он не ошибся! И все же почти опоздал.
Стэнтон прорвался через последние цепляющиеся за одежду ветки, отмахиваясь от них топором.
Агнес. Связанная. В петле. Отделенная от смерти лишь двумя напряженно упершимися в ствол большими пальцами ног.
Вниз! Надо ее спустить! Стэнтон выбежал на лужайку:
— Держись!