Вот только мольбы Линдли звучали искренне. Всего три месяца тому Стэнтон стоял рядом с невинным человеком, которому грозила петля. Так решил король. Но в тот день посыльный возвысил голос — и спас человеческую жизнь. Нет. В этот раз он не полезет не в свое дело. Пускай королевское правосудие вершится без него. Но вместе с тем в голове у Стэнтона в унисон с причитаниями Линдли до сих пор эхом отдавались мольбы тех трех, что пошли на ордалию в Йорке. И ведь один из них оказался невиновным… Нет. И он снова едва заметно покачал головой.
— Вы только послушайте эту мразь. — Эдгар с отвращением махнул рукой, а потом кряхтя присел на корточки. — Вот вам то, чего он, мол, не делал. — Он выпрямился, держа в руке железное тавро на длинной ручке.
Стэнтон сморгнул в тщетной попытке зажмуриться. Тавро было в форме буквы — он не разобрал, какой именно. Но в острых железных углах — углах, которые должны были быть чистыми и острыми, чтобы получилось доброе клеймо, — застрял бурый бесформенный кусок чего-то. Кусок с присохшим к нему клоком черных волос.
Барлинг едва удостоил тавро взглядом и стал всматриваться в темные углы кузни:
— Да, нападение на Джеффри Смита несомненно было злодейским, и очевидцев у случившегося, видимо, не было.
— Никто не видел, — подтвердил Эдгар, — а вы подумайте о бедняжке-дочери. Слышали бы вы, как она голосила, когда отца нашла.
— На дерево его! Сейчас же! — продолжали доноситься снаружи несмолкающие вопли Агнес.
— Не особо-то горестно звучит, — заметил Барлинг, приподняв брови.
— А что не так-то говорит? — горячо сказал лорд. — Чем раньше мы его вздернем, тем лучше. А, Барлинг?
Но клерк не обратил внимания на эти слова, а подошел к стене и стал разглядывать висящие там инструменты.
— Да тут даже одноглазый разберется! — Эдгар взглянул на Стэнтона и кивнул на его подбитый глаз. — Даже ты, парень.
Он хохотнул над собственной шуткой, Барлинг же по-прежнему молчал.
Но что-то было здесь не так. Стэнтон чувствовал это, как почувствовал и в тот день, когда должны были повесить невинного человека, сэра Бенедикта Палмера, рыцаря. В тот день, когда Стэнтон заметил одну маленькую нестыковку — сущую незначительную мелочь. И тогда он возвысил голос, хотя сам король был уверен в виновности приговоренного к казни человека, — возвысил, хотя прекрасно понимал, какие страшные последствия его слова могут иметь для него самого.
— Я увидел все, что мне было нужно. — Барлинг двинулся к дверям. — Стэнтон, выводите Линдли. Я обращусь к людям со своим заключением.
— Наконец-то! — Эдгар пошел вслед за клерком. — Пора убираться из этой дыры.
Но Стэнтон даже не пошевелился — вместо этого он выпалил:
— Сэр Реджинальд, а какого роста был Джеффри Смит?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Стэнтон сжался под взглядом резко остановившегося Барлинга.
— Что вы сказали, Стэнтон? — Казалось, клерк не верит собственным ушам.
Пути назад не было.
— Какого он роста был, сэр Реджинальд? — повторил Стэнтон.
Эдгар бросил на него сердитый взгляд:
— Ну, высокий, — он махнул рукой в десятке сантиметров у себя над головой. — Плечи широкие. Что с того-то?
Все верно. Достаточно было взглянуть на возвышение под наковальней. Да и Агнес, дочь кузнеца, была рослой.
— Тогда как же этот человек мог его одолеть? — Стэнтон поежился, глянув на по-прежнему ошеломленного Барлинга, но продолжил: — Рост и сложение у Линдли, — он махнул рукой в сторону распростертого на полу беззаконника, — самые обычные. Ему никак не одолеть Смита. Может, не врет он все же?
Стэнтон судорожно сглотнул. Сердце неистово колотилось под взглядами двух обращенных на него пар глаз.
Кожа Эдгара приобрела цвет обожженного кирпича.
— Вы что же, Барлинг, позволяете своему человеку нести все, что ему в голову взбредет?
— Не позволяю. — Лицо Барлинга по-прежнему оставалось бледным, но смотреть на него было гораздо страшнее, чем на искаженную злостью физиономию Эдгара.
— Отлично! Тогда давайте уже делом займемся! — Эдгар протопал к дверям и распахнул их.
Помещение наполнилось светом золотого вечера, а вместе с ним сюда влетели и взметнувшие полчища мух остервенелые вопли.
Барлинг тоже двинулся к дверям.
— Поднимите Линдли, — велел он Стэнтону, — и выводите его.
Потом клерк бросил быстрый взгляд на занятого руганью с племянником Эдгара и снова повернулся к посыльному:
— И еще, Стэнтон…
— Да, сэр?
— Попомните мое слово, вам это так не пройдет. Поняли меня?
— Да, сэр.
Но вряд ли клерк услышал его, потому что был уже в дверях.
— Пошли. — Стэнтон поднял трясущегося Линдли на ноги и вывел наружу, проклиная собственную глупость. Надо было держать рот на замке. Теперь он еще сильнее восстановил Барлинга против себя.
Лицо Стэнтона окунулось в теплый отсвет заходящего солнца. Стоял восхитительный летний вечер — лежать бы в такой посреди густой травы с навсегда утраченной любимой, а не стоять перед взбешенной орущей толпой, которая жаждет убить человека, и убить немедленно.
Барлинг поднял руку:
— Тишина!
Воцарилось напряженное молчание.
Стэнтон вцепился в Линдли. Казалось, люди готовы попросту вырвать беззаконника у него из рук — и плевать им на Барлинга.
— Сэр Реджинальд обвинил этого человека, Николаса Линдли, — возгласил Барлинг, — в убийстве Джеффри Смита.
Снова раздались крики:
— Значит, он и есть!
— Повесить его!
Барлинг вновь воздел руку:
— Но сэр Реджинальд не представил обоснованного и подробного обвинения, поэтому установить вину этого человека я не смог.
— Что? — Рев Эдгара смешался с раздавшимися со всех сторон возмущенными воплями. Он кинулся к посыльному и заорал тому прямо в лицо: — Это ты виноват!
Лицо Стэнтона забрызгало слюной лорда, но он не посмел утереться и продолжал судорожно сжимать Линдли.
— И вы! — Эдгар двинулся обратно к Барлингу. — Даже ребенку ясно, что в кузне произошло! Вы же сами это сказали, Барлинг! А потом этот… мальчишка этот ваш принимается задавать дурацкие вопросы, и вы мигом передумываете!
Его слова зажгли в лицах и голосах окружающих еще большую злобу. И направлена она теперь была еще и на Стэнтона.
— Я? — Стэнтон растерянно взглянул на Барлинга. — Нет, я не…
— Тишина! — короткий отрывистый возглас Барлинга перекрыл шум. — Напоминаю, что моими устами говорит сам король Генрих!
При упоминании этого имени воцарилась гнетущая тишина.
— Сам король, — повторил Барлинг, медленно обводя пристальным взглядом собравшихся. — Кто тут посмел бы кричать на его величество?
Несколько человек потупили взгляды, кое-кто отступил из первых рядов.
Барлинг кивнул:
— Я так и думал. Мы с Хьюго Стэнтоном представляем здесь самого короля — потрудитесь это хорошенько запомнить.
Услышав свое имя, Стэнтон не без труда сохранил прежнее выражение лица. Он не был представителем короля — всего лишь ничтожным мальчиком на побегушках. Но остатки здравого смысла подсказывали ему, что сейчас не время выступать.
Совсем не время.
Барлинг продолжил:
— Я тщательно изучу обстоятельства этого дела, проведу все необходимые изыскания и беседы, буду задавать множество вопросов, а Стэнтон будет мне во всем этом помогать.
— Вопросов? — Эдгар не без труда закрыл распахнутый в изумлении рот.
Стэнтон, напротив, упорно молчал. Уже одно упоминание его в роли представителя короля было поразительным, но еще сильнее его изумила перспектива задавать вопросы наравне с Барлингом.
— И это все?! — раздался исступленный крик Агнес. — А что, если вам не найти ответов? И вы зовете это правосудием? — Стоящий рядом Тикер попытался утихомирить невесту, но она его даже не заметила. — Вот это?
— Предположу, что скорбь по покойному отцу не позволяет вам отдавать отчет в собственном поведении, — напыщенный тон Барлинга выдавал его раздражение. — Но предупреждаю: мое терпение на исходе. Я искренне советую вам держать себя в руках, — тут он взглянул на Эдгара. — Всем присутствующим советую.